Игорь Ефимов - Джон Чивер

ТЕНОР.Сыновья старшего Уопшота, Мозес и Коверли, пополнили толпу подростков, захлестнувшую американскую литературу в 1950-е годы. Холден Колфилд Сэлинджера, Лолита Набокова, Коллин Фенвик Трумена Капоте, Нил Клугман Филипа Рота и множество других — это всё ровесники и бунтари против мира родителей. Растущее благополучие в стране расширяло горизонты возможного для юного поколения. У многих теперь была своя комната, свои карманные деньги, свой радиоприемник, порой даже своя машина. Литература, музыкальный мир, телевидение, кино вынуждены были подстраиваться под вкусы пятнадцатилетнего потребителя. Вспомнить только такие фильмы, как «Вестсайдская история», «Бунтарь без причины», «На восток от Эдема».

БАС.Автор великолепных рассказов, Джон Чивер в его попытках писать роман напоминает мне замечательного лодочного мастера, который бы поставил перед собой задачу пересечь океан. Лодочник не умеет строить большой корабль, но он тешит себя иллюзией, будто достигнет цели, связав между собой двадцать-тридцать отличных лодок. Именно таким сооружением представляется мне «Хроника семейства Уопшотов» — скоплением неоконченных рассказов о главе семейства, его жене, двух сыновьях, покинувших родной дом уже в первой части, эксцентричных тетках. Побочные персонажи появляются без всякой связи, исполняют свою короткую роль, иногда просто роняют две-три реплики и исчезают. Мы пытаемся проникнуться сочувственным интересом к главным героям, но и они, по авторскому произволу, пропадают на десятки страниц. Ветры большого повествования разрывают лодочную флотилию, выбрасывают на берег обломки.

ТЕНОР.Да, редакторы и критики не раз спрашивали автора, что стало, например, с девушкой Розали, покорившей сердце старшего сына, Мозеса? Куда девалась незаконная дочь главы семейства, Леандра Уопшота? Но Чивер отмахивался от их претензий и отказывался что-то менять в романе. В своих импровизациях он следовал художественному инстинкту, а не логике драматического действия. Когда персонажи наскучивали ему, он оставлял их и выводил на сцену других. Ему казалось, что в этом он следует примеру обожаемых им британских классиков: Филдинга, Стерна, Теккерея.

БАС.Большое место в романе занимают куски из дневников Леандра Уопшота. Их обрывистый стиль, с обрубленными предложениями, напоминает стиль дневников самого Чивера. Ведение дневника занимало огромное место в его жизни. Он всюду возил с собой пачку тяжелых блокнотов и заносил в них самые интимные мысли и переживания. Инстинкт не обманывал его — художественная насыщенность этих текстов была захватывающей. Но дневники Леандра, внешне похожие по стилю, оказываются скучным перечнем житейских мелочей, занимавших неинтересного старого человека. В них не было и тени душевной боли, безжалостного суда над самим собой, сверкающего на страницах дневника автора романа об Уопшотах. В лучшем случае — сентенции, прославляющие дар жизни и красоту мироздания.

ТЕНОР.Человек слаб и грешен, говорит нам Чивер, но желание лучшего никогда не умирает в нем. Каким-то образом его персонажи находят выход из бездны отчаяния и одиночества. После смерти старого Уопшота сыновья обнаруживают записку с наставлениями им: «Никогда не занимайся любовью, не сняв штанов… Пиво на виски — слишком много риска… Держись прямо. Восхищайся миром. Цени нежную любовь женщины. Полагайся на Господа». А недобрую богатую родственницу Джустину постигает кара: куратор из Метрополитен-музея объявляет ей, что полотна Тициана и других итальянцев, которыми она так гордилась, являются подделкой. Но автору этого мало: он насылает на замок старухи пожар и сжигает его дотла.

БАС.Во время чтения романа я продолжал недоумевать, каким образом эта разваливающаяся конструкция могла завоевать успех у читателя, получить Общенациональную премию за лучшую книгу (1958), принести автору членство в престижном Институте искусства и литературы. И лишь в главе 34-й я нашел возможное объяснение. Сто лет спустя после войны за освобождение негров в Америке XX века началась скрытая гражданская война за освобождение от клейма позора адептов однополой любви. Среди образованных людей все сильнее нарастало стремление защитить гомосексуалистов от гонений, помочь им обрести человеческое достоинство. В главе 34-й с большим сочувствием описаны гомосексуальные порывы, пережитые Коверли Уопшотом, а потом — и его отцом. «В том, кто любит, нет места для глупости и злобы», — говорит Уопшот-старший. Мне кажется, роман Чивера вынесло к славе таким же ветром, каким в свое время была вознесена «Хижина дяди Тома».