Юрий Штеренберг - Истории, связанные одной жизнью

Правда, после несколько дней моего проживания у Февралевых, такова фамилия была моих хозяев, видимо, с подачи родственников или знакомых, они мне заявили, что, во избежание возможных претензий с моей стороны, они решили меня не прописывать. Прописка у моих родственников исключалась, даже вопрос такой не мог быть поставлен. И я пришел к выводу, что поиск жилья придется продолжить. Но Февралевы были честными людьми, поэтому они, в конце концов, поверили и мне. Кстати, семья Февралевых состояла не из двух, а из трех человек. Третий – брат Кати, Женя Февралев, мой одногодок – в это время еще служил во флоте. Впоследствии я помог Жене устроиться на работу в наш институт, где он проработал высококлассным специалистом-механиком до самой пенсии. Так получилось, что мы всерьез подружились, а последние двадцать лет прожили с семьей Жени в соседних домах.

Перед Григорием Львовичем, а потом уже и перед нами двоими, была поставлена задача создать модель бокового движения крылатой ракеты на участке самонаведения на морскую цель и, таким образом, оценить устойчивость и точность проектируемой системы. Это была совсем не простая задача: я уже говорил об отсутствии в конце сороковых в Советском Союзе вычислительных машин: и цифровых (ЦВМ), и аналоговых (АВМ). Григорий Львович еще до меня решил, что процесс сближения ракеты с целью можно воспроизвести с помощью счетно-решающих устройств, основанных на уже освоенной нашей промышленностью вращающихся трансформаторах (ВТ). Но для моделирования динамики полета ракеты необходимо было в реальном масштабе времени решать дифференциальное уравнение. Для этой цели подошла бы любая АВМ. Но где ее взять, не заказать же в Америке? Мы узнали, что в Институте Автоматики и Телемеханики (ИАТ АН СССР) разрабатывается для собственных нужд какая-то АВМ, и Григорию Львовичу удалось получить чертежи основного элемента этой АВМ – операционного усилителя. Было изготовлено три таких усилителя, на их базе собрана модель ракеты, и в середине 1950 года наш моделирующий стенд заработал. Этот стенд едва размещался в одной большой комнате.

На столах урчали ВТ, которые обслуживались множеством усилителей, подмигивали сигнальные лампы, и на специальном построителе было видно движение цели и нагоняющей ее ракеты. Начальству этот стенд очень понравился, но дальнейшего развития он не получил, так как заказ ”Шторм” по каким-то причинам правительством был закрыт, а аналогичные разработки появились в институте лишь спустя половину десятилетия. Это была первая в институте, а, скорее всего, и во всей нашей отрасли, работа по моделированию подобных систем с привлечением вычислительной техники.

Первая моя заработная плата была установлена в размере 800 рублей. Это было, конечно, очень мало, но на минимальные потребности все же хватало. Через несколько месяцев в институте всем подняли оклады, и я стал получать 1000 рублей. Как же распределялись эти деньги? 200 – плата за жилье, 100 – государственный заем, 180 (или больше) – налоги. Оставалось на собственные нужды около 500 рублей. Трудно, однако примерно через полгода я получал уже существенно больше. Дело в том, что такие организации, как наш институт, занимавшиеся оборонной тематикой, в частности, радиолокационной техникой, имели повышенное материальное обеспечение. Для сотрудников это выражалось в том, что им выплачивалась ежемесячная премия, размер которой зависел от должности и, естественно, был тем больше, чем выше должность. Для инженеров премия доходила до 50% от оклада, и эта добавка была весьма ощутима. Тем не менее, даже после этой добавки деньги у меня не оставались, и маме я тогда еще не помогал. Более того, ограничивать себя приходилось во всем. Я, например, очень любил после работы выпить кружку пива. Сколько стоили другие продукты, я не помню, но большая кружка пива стоила тогда 2 рубля 20 копеек. Так вот, очень скоро я пришел к выводу, что ежедневно я себе такое удовольствие доставлять пока не могу. Моя старшая хозяйка, Прасковья Ивановна, готовила по вечерам очень вкусную жареную картошку, кажется, на свином сале. Пару раз они меня угостили, а потом я попросил, что бы они включили меня во все расходы, связанные с этим блюдом. И освободился от забот о своем ужине. Но, к сожалению, через некоторое время я отказался и от этой замечательной услуги.

Приближалась осень, дождливая холодная ленинградская осень. А я бегаю без пальто, все в том же артиллерийском кителе. Мало того, что прохладно, так еще и не очень прилично. Меня выручает Натан Коган, тоже выпускник ЛИАПа, но годом ранее. Он мне одалживает 1000 рублей, и я в тот же день покупаю пальто и, конечно, шляпу. А как же иначе – ведь я теперь инженер (кстати, опять напрашиваются сравнения: количество инженеров в нашем институте в конце сороковых было меньше, чем количество кандидатов наук в конце восьмидесятых). Но тут происходит чудо – я нахожусь в должниках у Натана всего лишь один день. На следующий день я выигрываю ровно 1000 рублей – по маминой облигации какой-то сталинской пятилетки, которую она мне когда-то дала в пачке с другими облигациями.