Сергей Беляков - Сборник критических статей Сергея Белякова

Основной жанр газетной критики — рецензия, в иных изданиях все более напоминающая рекламную аннотацию, стала стремительно вытеснять все прочие жанры. Правда, некоторые попытались приспособить ее к газетному формату. Растение, перенесенное на новую почву, может не прижиться, а если и приспособится к новым условиям, то изменится до неузнаваемости. Литературная критика, оказавшись на скудной газетной почве, стала быстро мельчать. Корабельная роща выродилась в коллекцию бонсаев. Что сказал бы Виссарион Белинский, автор километровых годовых обзоров, прочти он “Русскую литературу в 2001 году” (2002-м, 2003-м, 2004-м и т. д.) Андрея Немзера? Один из лучших современных рецензентов, с именем которого стала ассоциироваться современная литературная критика, Немзер попытался сделать невозможное: приспособить годовой обзор к газетному формату. Увы, чудес не бывает. Из всех текстов Андрея Немзера именно эти обзоры были наименее удачны. Критик ограничился помесячным перечислением наиболее интересных (с его точки зрения) публикаций, чуть подробней останавливаясь лишь на некоторых, особо дорогих ему именах и на премиальных скандалах. Выглядит все это не серьезным и глубоким критическим разбором, а странной мешаниной имен, заглавий текстов, авторских реплик. Немного информации и несколько резких, категоричных, бездоказательных оценок. На большее не хватило газетного пространства.

В постсоветский период критика обрела новый статус. В благословенные брежневские времена критика была, по выражению Сергея Чупринина, “для читающего сословия всем. Почти всем” [58] Чупринин С. Перемена участи: Статьи последних лет. М.: Новое литературное обозрение, 2003. С. 201. . Она заменяла собой философию и политологию, социологию и независимую экономическую мысль. В начале 90-х иные критики еще, по старой памяти, писали статьи о либерализме, о выборах и т. п., но это выглядело уже анахронизмом. Новую позицию критика прекрасно выразил тогдашний литературный обозреватель “Коммерсанта” Михаил Новиков: “…критическую статью надо писать не для того, чтобы “поделиться с читателем сокровенными болями и тревогами”, а чтобы развлечь его и проинформировать о том или ином сочинении” [59] Знамя. 1999. № 12. С. 158. . Информировать и развлекать, да еще, если литературный обозреватель связан соответствующими условиями контракта, продвигать на рынок продукцию какого-нибудь издательского дома. Из властителя дум критик превратился в PR-менеджера. А раз так, то лучшим стал тот, кто умел ярче, эффектней представить книгу. “Кто говорит красивее — тот и владеет истиной” [60] Немзер А. Указ. соч. С. 113. . Сам Немзер, кстати, эту точку зрения не разделяет, чего нельзя сказать о Лизе Новиковой и Льве Данилкине.

Правда, мрачные прогнозы об отмирании литературной критики не сбылись, не исчезли и “толстые” журналы. Потеряв добрую половину подписчиков, они все же сохранились и до сих пор занимают не последнее место в современной русской литературной жизни. На их страницах по-прежнему появляются статьи Натальи Ивановой, Аллы Латыниной, Сергея Чупринина. К ним добавились Ольга Славникова и Евгений Ермолин, Андрей Василевский и Мария Ремизова. Но ощущение глубокого упадка не исчезло. А будущее критики казалось весьма и весьма туманным. В конце 1999 года журнал “Знамя” организовал дискуссию о статусе литературной критики в современной России. В редакционном вступлении говорилось, что концептуальную статью “впору заносить в литературную Красную книгу”, что критика все более пре-вращается в отрасль рекламного бизнеса и т. п. И большин-ство участников с этими тезисами согласились (кто с болью, а кто, как уже упомянутый Мих. Новиков, вполне спокойно).

Пока критики спорили, в жизни страны произошли перемены.

Так уж повелось в России, что смена политического курса влечет за собой перемены в литературе. Не сразу. В воздухе назревало нечто, пока неуловимое и не поддающееся определению: “…словно где-то уронили невидимую капельку йода и она растворялась среди фасадов и крыш, просачивалась струйками в форточку, плавала в пятне водянистого солнца, создавая ощущение незримой болезни…” (А. Проханов, “Господин Гексоген”).

Одни устали от свободы, другим наскучила “игра в бисер”. Захотелось, чтобы их романы (повести, рассказы, статьи) перестали быть достоянием двух десятков высоколобых литературных гурманов, а нашли бы читателя, потеснив на рынке ненавистных Маринину и Донцову. Комфортабельное гетто, в котором “качественная” литература провела 90-е, опостылело. Кто-то ждал перемен осознанно и даже пророчил их в печати, а кто-то сохранял надежду на них лишь на самом донышке души, в самом отдаленном ее уголке: вот-вот появятся хороший писатель и серьезный критик, и вернут они русской литературе подобающее место. Желаниям же надлежит исполняться. Пришло время, появился герой.