Сигизмунд Кржижановский - Примечания к сборнику Сказки для вундеркиндов

„…присутствую на очередном заседании обыкновенных домашних Злыдней…“ - „злыдни“ возникают как персонажи и в переписке Кржижановского с Бовшек: „Мысль у меня сейчас об одном: как бы московские злыдни не пролезли за мною в вагон; из ковра я сегодня вытряхнул всю пыль, а вот из головы…“ (16 июня 1926 года, накануне отъезда в Коктебель к М.А.Волошину).

„…Меня жалили мысли, и я решил вырвать их жало: не видя иного способа, я стал пить…“ - эта „слабость“ Кржижановского, присущая и многим его героям, довольно регулярно фигурирует и в его переписке, и в Записных тетрадях: „Опьянение даёт глиссандо мироощущений до миронеощущения включительно“. Впоследствии она стала „темой“ новеллы „Дымчатый бокал“ (1939). (см. С.Д.Кржижановский. Воспоминания о будущем. М., 1989, с.165).

„…был больше похож на шахматную деревяшку, заблудившуюся в чёрно-белой путанице, чем на шахматиста…“ - ещё одна „автоцитата“ (см. новеллу „Проигранный игрок“ в наст. изд.). Вообще шахматные темы и мотивы относятся к числу излюбленных Кржижановским, который, по свидетельствам его друзей, был хорошим шахматистом - острым, оригинально мыслящим, стремящимся не только - и не столько - к выигрышу, но прежде всего к созданию цельной - красивой и необычной - партии. Любил он и разбирать чужие партии. А в одном из писем к Бовшек называл единственной действенной формой отдыха после многочасовой напряжённой работы - ночную игру в шахматы „с самим собой“.

„Собиратель щелей“ - „Чужая тема“. Первая новелла, завершённая Кржижановским после переезда в Москву. И одна из наиболее часто читавшихся им публично, в частности, на „Никитинских субботниках“ и в Коктебеле у Волошина. „С Волошиным мы простились наилучшим образом: я получил приглашение приезжать, когда захочу, и акварель (в виде напутственного подарка) с надписью: «Дорогому Сиг(измунду) Дом(иниковичу), собирателю изысканнейших щелей нашего растрескавшегося космоса" (из письма к А.Бовшек, 21 июля 1925 года). «Значительная часть рассказов Кржижановского носит проблемный характер. Это персонифицированные процессы мышления, осуществляемые действующими персонажами» (А.Бовшек. Глазами друга. Материалы к биографии Сигизмунда Доминиковича Кржижановского). «Собиратель щелей» - художественный «отклик» на философские споры о природе времени, о его дискретности и воздействии на человеческую психику. Эта тема получила развитие в повести «Воспоминания о будущем» и некоторых новеллах («Швы», «Тринадцатая категория рассудка» и др.).

«Сбежавшие пальцы» - «Сказки для вундеркиндов»,как и восемь следующих новелл.

«Катастрофа». «Уже в юности у него наметился отход от умозрительного понимания мира и переход к практическому восприятию его. Предстоял выбор между Кантом и Шекспиром, и Кржижановский решительно и бесповоротно встал на сторону Шекспира… В дальнейшем он не отказывается от постановки философских вопросов, не отказывается от понятий, но учится искусству видеть их» (А.Бовшек. Глазами друга). «Катастрофа» - одна из новелл, отразивших описанный Бовшек процесс. В «Сказках для вундеркиндов» она композиционно связана с другой «кантианской» притчей - «Жизнеописание одной мысли» (см. «Воспоминания о будущем», с.221).

«…Это случилось 12 февраля 1804 года в 4 часа пополудни…» - дата смерти И.Канта.

«Проигранный игрок».«Кафкианская» тема превращения (подсказанная в данном случае мотивом шахматных «превращений» пешки, достигшей последней горизонтали) возникает у Кржижановского задолго до того, как он мог узнать - и узнал (в середине тридцатых годов) - о Кафке и прочитал его сочинения. А драматургическое построение новеллы четверть века спустя отзовётся в статье «Драматургия шахматной доски» (1947) (опубликована: «64», 1990, ЉЉ 3, 4).

«Бог умер».

«…было предсказано одним осмеянным философом…» - имеется в виду Ф.Ницше (1844-1900).

«Рисунок пером»- «Сборник рассказов». Начало «пушкинианы» Кржижановского. И здесь, как и в философских новеллах, характернейшая особенность - «проблемность»: дата написания стихотворения «Пора, мой друг, пора…», без убедительных оснований обозначенная 1834 годом, ставится под сомнение героем Кржижановского (раньше многих «профессиональных» пушкинистов) потому, что никак не вяжется с его пониманием пушкинского творчества (и биографии), то есть, если угодно, художественно неубедительна.

Кстати говоря, полемика по поводу этой даты не затихает и по сей день, и это - не академический интерес, но принципиальный вопрос, от решения которого зависит верное прочтение последних пушкинских произведений - и последних лет жизни поэта.