Р. В. Иванов-Разумник - М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество

Статья Салтыкова была анонимна, но Достоевский сразу же узнал, что она «принадлежит г. Щедрину, хотя и нет подписи»; он заявил, что «мы узнаём в этой статье „Молодое перо“, — так уж мы привыкли к его игре»… Он начинает статью с целого ряда слухов о розни между Салтыковым и его товарищами по редакции «Современника» о том, что редакция стесняет его литературную деятельность, что будто бы в нем, наконец, «пробудилось чувство литературного достоинства», что он не хочет стеснять и продавать редакции свое право иметь и выражать свои убеждения, что он оставляет редакцию, что он будто бы рассорился с «Современником», что он соединяется с какимто «посторонним сатириком» и едет в Москву издавать там свой собственный сатирический орган, что остановка только за тем, где достать направленье? А как только достанут они направление, то тотчас же и уедут из Петербурга в Москву… Во всех этих сплетнях коечто могло и соответствовать действительности: мы знаем, например, из позднейшего письма Салтыкова к Некрасову о жалобах его на «духовную консисторию» редакции «Современника». Но дело не в этих слухах, которые Достоевский приводит лишь между прочим, в виде предисловия, а в том беллетристическом произведении, которое следует за этим предисловием.

Подражая приему Салтыкова, Достоевский сообщает, что редакцией «Эпохи» получено «произведение одного начинающего писателя, очевидно имеющее иносказательный смысл». Произведение это — роман «Щедродаров», несколько глав из которого и являются основным содержанием всей статьи Достоевского. В них описывается, как Щедродарова (конечно — Щедрин) пригласили быть соредактором журнала «Современный», в виду того что в журнале этом произошли беспорядки: «Старые, капитальные сотрудники исчезли: Правдолюбов скончался; остальные не оказались в наличности». Правдолюбов — это, конечно, Добролюбов; не оказался же в наличности — Чернышевский, уже сосланный тогда на каторгу. За этот злорадный намек Достоевскому особенно досталось в последовавшей полемике. Щедродарова приглашают в журнал, как шавку, ценя его «шавечные свойства»: «Мы только цыкнем: „усьусь!“, и приобретенная нами шавка должна бросать все, срываться с места, лететь, впиваться в кого ей укажут и теребить до тех пор, пока ей не крикнут: iГi! Разумеется, чем меньше будет у нашей шавки идей — тем лучше. Зато у ней должна быть игра, перо, злость, беспримерное тщеславие»… Всем этим условиям вполне удовлетворяет «известный наш юморист и сатирик Щедродаров», которого поэтому и приглашают в редакцию журнала «Современный». Щедродаров глуп, и едва ли не прирожденный идиот, но это, впрочем, и к лучшему: «Если б Щедродаров был поумнее, что ж бы мы с ним тогда стали делать? Он стал бы рассуждать и не слушаться. А главное, в конце концов, у него, сколько я вижу по его сочинениям, гражданского чувства ни капли. Ему, кроме себя, все равно, а следовательно только польстить его тщеславие, и он на все будет согласен»…

Принимают Щедродарова в редакцию на очень тяжелых условиях, которые Достоевский подробно излагает в особой главе, в ряде пунктов, которые в основном сводятся к тому, что его, как «молодое перо», приглашают в редакцию «Современного» не умствовать, а только «издавать звуки» и кусаться. Щедродарова третируют, но он покорно претерпевает все унижения, довольный тем, что попал в редакцию журнала. Далее подробно излагается его литературная деятельность за два года, рассказывается о том, что так как «у него не было ни малейшего гражданского чувства, то потому он без зазору лаял, глумился и срамил самых честнейших и толковых людей, на ряду с паскуднейшими: была бы только юмористика». В этой фразе — «самые честнейшие и толковые люди» — конечно, редакция и сотрудники «Времени» и «Эпохи». Однако все дело кончается бунтом Щедродарова, который вдруг начинает повторять идеи «Времени» о нигилистах, пишет резкие статьи против «вислоухих и юродствующих», осмеливается нападать даже на роман Чернышевского. Вызванный в редакцию на расправу, он пытается огрызаться и заявляет, что имеет свое собственное мнение. Но, встретив в ответ на это заявление гомерический хохот товарищей по редакции, падает духом и начинает рыдать, как маленькое дитя. На этом обрывается роман «Щедродаров». Достоевский заключает статью несколькими страницами собственных и совершенно таких же рассуждений уже не о Щедродарове, а о Щедрине, полемизирует с теми словами о «дряни», которыми Салтыков, как мы знаем, метил в «Записки из подполья» и заканчивает, пародируя Кольцова, намеком на то, что «Современник» выдал Салтыкова головою «Русскому Слову», не позволив отвечать на нападки последнего: