Вожди и заговорщики

Основной пафос Бухарина - вина Троцкого и троцкистов в чудовищных преступлениях, их инициатива и в терроре, и в пораженчестве, и в связях с фашистами. Критически заостряя известные ему эпизоды даже по сравнению с показаниями на следствии, Бухарин не забывает отмежевать себя от Троцкого, насколько это возможно: «Летом 1934 года Радек мне сказал, что от Троцкого получены директивы, что Троцкий с немцами ведет переговоры, что Троцкий уже обещал немцам целый ряд территориальных уступок, в том числе УкраинуБ Должен сказать, что тогда, в ту пору, я Радеку возражал» 27.

Бухарин хочет быть сорежиссером процесса. Его не устраивает главный герой - Вышинский. Бухарин постоянно спорит с ним, демонстрируя свою эрудицию, превосходящую познания Вышинского.

« Выштшсктш. Я спрашиваю не вообще о разговоре, а об этом разговоре.

Бухарин: В «Логике» Гегеля слово «этот» считается самым труд-нымБ

Вышинский. Я прошу суд разъяснить обвиняемому Бухарину, что здесь он не философ, а преступник, и о гегелевской философии ему полезно воздержаться говорить, это лучше будет, прежде всего для гегелевской философииБ» 28

Бухаринская манера признаваться раздражала Вышинского: «Бухарин пытался здесь весь кошмар своих гнусных преступлений свести к каким-то «идейным установкам», о которых он пробовал говорить длинные и напыщенные речиБ Я не знаю других примеров, - это первый в истории пример того, как шпион и убийца орудует философией, как толченным стеклом, чтобы запорошить своей жертве глаза перед тем, как разможжить ей голову разбойничьим кистенем» 29.

Но в главном выводы Вышинского и Бухарина не расходятся. Вышинский: «Историческое значение этого процесса заключается в первую очередь в том, что он до конца разоблачил бандитскую природу «право-троцкистского блока», его идейную выхоло-щенность, разоблачил, что блок - все эти правые, троцкисты, меньшевики, эсеры, буржуазные националисты и так далее, и тому подобное - все это наемная агентура фашистских разведок» 30. Бухарин: «Стою коленопреклоненным перед страной, перед партией, перед всем народом. Чудовищность моих преступлений безмерна, особенно на новом этапе борьбы СССРб Мы очутились в проклятых рядах контрреволюции, стали изменниками социалистической родиныБ Признаю себя виновным в злодейском плане расчленения СССР, ибо Троцкий договаривается насчет территориальных уступок, а я с троцкистами был в блокеБ Яобязан здесь указать, что в параллелограмме сил, из которых складывалась контрреволюционная тактика, Троцкий был главным мотором движения. Инаиболее резкие установки - террор, разведка, расчленение СССР, вредительство - шли в первую очередь из этого источника» 31.

Именно в ударе по Троцкому видел Бухарин свою миссию, когда спрашивал себя: «Если ты умрешь, то во имя чего ты ум-решь?» 32.

Сталин, конечно, остался доволен антитроцкистскими пассажами Бухарина, но его попытки отрицать личную причастность к «уголовщине», полемика с Вышинским показывали - Бухарин так и не стал совсем послушным «винтиком» монолитной машины.

Сталин не договаривался с Бухариным, что тот будет сорежиссером. И если Бухарину обещали жизнь за «хорошее поведение», то Сталин считал себя вправе быть теперь свободным от этих обязательств. Авот послушному Раковскому жизнь была сохранена. Но к решению «мировых развязок» его привлекать не стали, а расстреляли при приближении немцев к Орлу в 1941 году.

Сталину просто нельзя было проводить еще один антитеррористический процесс без жертв террора. Тогда возобладал бы бу-харинский политический сценарий. Сенсацией процесса была история о том, что заговорщики погубили М. Горького, его сына М. Пешкова, В. Куйбышева и В. Менжинского. И, конечно, Кирова. Здесь центральной фигурой является бывший глава НКВД Ягода. Он признался в том, что приказал ленинградскому НКВД «не чинить препятствий» убийству Кирова, которое тоже готовилось заговорщиками по линии Енукидзе. Странные обстоятельства смерти Кирова убедили Сталина, что без НКВД здесь не обошлось. Столкнувшись с оппозиционными настроениями Ягоды и бывшего кремлевского завхоза Енукидзе, Сталин именно их стал связывать с подготовкой покушения на него.

Но если Киров - очевидная жертва, то остальные фамилии списка вызывают удивление. Уж больно разнородная компания. Их объединяет только одно - все они умерли в 1935-1936 годах.

Нелепость обвинений позволила Троцкому выдвинуть обвинение самому Сталину, что он «списал» на оппозицию собственные преступления. Но как у Сталина не было доказательств совершения его противниками этих убийств, так и у Троцкого таких доказательств не было. Если бы Сталин был отравителем и отдавал соответствующие приказы, было бы крайне рискованно на весь свет рассказывать, что в СССР возможно нечто подобное.