Дональд Томпсон - Оранжевая собака из воздушных шаров. Дутые сенсации и подлинные шедевры - что и как на рынке современного искусства

Многие дилеры, коллекционеры и профильные СМИ проявили интерес к судебному разбирательству вне зависимости от того, кому они в этой истории симпатизировали – Перельману, Гагосяну или ни тому ни другому. Кое-кто надеялся, что раскрытие документов дела позволит проанализировать, как и на каких условиях заключаются контракты в верхнем сегменте рынка.

Те, кто следил за делом, также надеялись, что оно прояснит, в какой мере подразумеваемое условие добросовестности и честной сделки применимо к договорам в верхнем сегменте арт-рынка. Но прояснить ничего не удалось. Добросовестность подразумевает, что ни одна из сторон договора не предпринимает действий, могущих помешать другой стороне получить выгоду от исполнения этого договора, – например, заключение Гагосяном договора с галереей Зоннабенд может ограничить цену перепродажи для Перельмана. В итоговом решении суда по «делу Пафоса» речь шла только о мошенничестве. Конфиденциальные документы так и не были обнародованы.

В феврале 2013 года судья Капник отклонила пять из шести претензий по «делу Пафоса», включая недобросовестную деловую практику и нарушение фидуциарных обязательств. По ее словам, у Перельмана за плечами было более двадцати лет опыта инвестиций в предметы искусства, его консультанты были «опытными и искушенными инвесторами, согласно достигнутой договоренности заключившими сделку по актуальной рыночной цене». С учетом подобного прошлого, «субъективный расчет» на профессиональную компетентность Гагосяна не мог служить источником доверительных отношений [57].

Судья дала ход одному-единственному иску о мошенничестве – заявлению о том, что Гагосян исказил стоимость произведений искусства, проданных Перельману. Судья Капник заявила, что предположения, будто Гагосян и его галерея обладают «исключительным и уникальным» пониманием арт-мира, уже достаточно, чтобы иск о мошенничестве слушался в суде.

В декабре 2014 года коллегия из пяти судей апелляционного суда отклонила и этот иск о мошенничестве и отменила судебное разбирательство. В решении говорилось, что стороны достигли соглашения и заключили традиционную «сделку на расстоянии вытянутой руки» и не имеют фидуциарных обязательств в отношении друг друга. Важнее всего для будущих операций с предметами искусства мнение, выраженное членом суда Дэвидом Фридманом: «В том, что касается правовых оснований, эти искушенные истцы не могут рассчитывать на разумное доверие, поскольку не провели комплексную юридическую оценку… Они не попросили ответчиков: „Покажите нам свои рыночные данные“» [58]. Фонд MAFG Art Fund обратился в Верховный суд Нью-Йорка за разрешением подать апелляцию на решение Фридмана. В марте 2015 года ходатайство о разрешении на апелляцию было отклонено без указания причин. Таким образом, суд подтвердил, что считает решение Фридмана правильным.

Результат «дела Пафоса» применим и к продажам предметов искусства по умеренным ценам в той же степени, что и к деятельности Гагосяна. Засудить арт-дилера за цену, которую он устанавливает на произведение искусства, при условии должной осмотрительности с его стороны, похоже, невозможно, независимо от того, насколько эта цена точна. Кроме того, цены, устанавливаемые на работы большинства художников, легко сравнить с ценами предыдущих продаж их работ – эти сведения можно найти в Интернете либо запросить у продавцов.

Дела «Попая» и «Пафоса» демонстрируют, какую роль в решениях коллекционеров играет доверие, – и последствия потери доверия. В следующей главе мы покажем, чем может закончиться чрезмерное доверие, жертвами которого становятся коллекционеры, дилеры и музеи, а также в какой мере арт-рынок зависит от репутации и статуса.

Историю, которую я собираюсь рассказать вам в этой главе, в мире искусства готовы обсуждать немногие. Речь пойдет о виртуозном фальсификаторе и выполненных им подделках, разоблачить которые удалось далеко не сразу. Я решил включить этот сюжет в книгу о подлинном современном искусстве, поскольку понимание того, как происходит преступление в арт-мире – кто его совершает, кто выступает в роли сообщника и кто становится жертвой, – может многое поведать о среде, в которой происходит подделка.