В Хализев - Теория литературы

Исполненное благодарности мироприятие неразрывными узами связано в христианской культурной традиции с сердечным сокрушением и просветляющим покаянием, главное же-с состраданием, простирающимся на все и вся. По словам С.С. Аверинцева, "обнимающая весь мир слезная жалость" понимается здесь "не как временный аффект, но как непреходящее состояние души и притом как путь борения, "уподобления Богу"5.

Эмоциональная атмосфера, о которой идет речь, едва ли не доминирует в житиях и родственных им жанрах. Она органически сопряжена (71) с темой праведничества в литературе и живописи и, в частности явственна в ряде произведений отечественной классики XIX в. ("Живые мощи" И.С. Тургенева, "Тишина" Н.А. Некрасова, "Война и мир" Л.Н. Толстого, "Соборяне" Н.С. Лескова, "Братья Карамазовы" Ф.М. Достоевского, "Святою ночью" и "Студент" А.П. Чехова). Присутствует эта атмосфера (для ее обозначения мы, к сожалению, не располагаем соответствующим термином) и в русской литературе XX в., наиболее ощутимо -в прозе И.С. Шмелева ("Лето Господне" и, в особенности, "Богомолье") и позднем творчестве Б.Л. Пастернака. Это и роман "Доктор Живаго", и стихотворения "В больнице", "Рождественская звезда", "Когда разгуляется". В последнем мы читаем: "Природа, мир, тайник вселенной, / Я службу долгую твою, / Объятый дрожью сокровенной, / В слезах от счастья отстою".

3. ИДИЛЛИЧЕСКОЕ, СЕНТИМЕНТАЛЬНОСТЬ, РОМАНТИКА

Наряду с героикой, истоки которой в эпосе древности, и эмоциональностью, восходящей к христианскому средневековью, в искусстве присутствуют такие формы жизнеутверждения, как идиллическое, а в Новое время также сентиментальность и романтика.

Идиллическим в искусстве и литературе называют радостную растроганность мирным, устойчивым и гармоничным сложением жизни, где находят себе место спокойное семейное бытие и счастливая любовь ("Герман и Доротея" Гете, ряд эпизодов в "Войне и мире" Л.Н. Толстого), единение человека с природой, его живой, творческий труд (первая часть пушкинского стихотворения "Деревня"). Идиллический мир далек от бурных страстей, от всяческой розни, от каких-либо преобразующих жизнь действий1. При этом идиллическое бытие не защищено, уязвимо, подвластно вторжениям враждебных ему сил. В художественной литературе настойчиво заявляет о себе тема разрушения идиллических очагов2. Вспомним "Старосветских помещиков" Н.В. Гоголя или историю любви Мастера и Маргариты в романе МА Булгакова.

По словам современного автора, "идея счастливого и естественного бытия, лежащая в основе идиллии, общечеловечна и универсальна"3. Идиллическое в литературе составляет не только сравнительно узкую область изображения жизни безмятежной, созерцательной и счастливой, но и бескрайне широкую сферу активной, действенной, порой жертвенной устремленности людей к осуществлению идиллических ценностей, без чего жизнь неминуемо скользит в сторону хаоса. (72) Вспомним слова Н.А. Некрасова о труде, который несет "воздаянье" семье крестьянина ("Мороз, Красный нос").

Идиллические ценности широко и многопланово запечатлены русской литературой XIX в. Глубоко значимы они и в творчестве крупных писателей нашего столетия - Б.К. Зайцева, И.С. Шмелева, М.М. Пришвина, Б.Л. Пастернака.

Сентиментальность - это чувствительность, порождаемая симпатией и состраданием к разного рода "униженным и оскорбленным", прежде всего - к низшим слоям общества. Здесь поэтизируется открытое, бесхитростно-доверительное, теплое человеческое чувство. Этот вид эмоциональности получил широкое распространение и даже возобладал в культуре и художественной жизни ряда европейских стран, включая Россию) во второй половине XVIII в., породив соответствующее литературное направление сентиментализм. Сентиментальностью отмечен и ряд произведений русской литературы XIX в., например "Бедные люди" Ф.М. Достоевского. Подобная эмоциональность избирательно и неполно наследует христианское "умиление", как бы освобождая его от общебытийных (онтологических) основ.

Романтикой принято называть умонастроение, связанное с подъемом чувства личности, полнотой душевного бытия, верой человека в собственные безграничные возможности, с радостным предчувствием явления самых высоких, сокровенных желаний и намерений. Говоря о романтике как уделе юности, Л.Н. Толстой в "Казаках" замечал, что Олениным владел "тот неповторяющийся порыв, та на один раз данная человеку власть сделать из себя все, что он хочет, и, как ему кажется, и из всего мира все, что ему хочется".