Журнал - Давай-давай №1 1990

Я свободен
И я один.
Всем доволен,
Как кретин.
Меня забыли
И я забыл.
Кому я должен
И кем я был.
Мой мир, как чайник,
Мой бог — дурак,
Я сам — работник.
Сам — кулак,
Хлеб для плоти,
Вино для кровей,
Я ем природу,
Сливаясь с ней.
Цветы и травы,
Вода, земля.
Я — это ты,
Ты — это я.
Я самый главный,
Но я не злой,
Один, один,
Как герой.
Но я с тобой.
Всегда с тобой, мой друг,
Я с тобой, мой грязный ангел…

Пройдет немного времени и, сука, ты умрешь.
Плевать, что это будет, пуля или нож.
Платить за все придется, без этого нельзя,
Я выну твои потрохи и покажу друзьям.
Однажды темной ночью, а может, светлым днем,
Я выйду из засады и мы окажемся вдвоем…
А если ты удавишься от страха и тоски,
Я все равно найду тебя и выпущу мозги.

Солнце взошло над кулацким амбаром,
Хлеб раздают бедноте.
Милый Ильич, продотряд с комиссаром
Нас не оставят в беде.
Вышел на полюшко, потом политое,
Трактор с названьем «Вперед»,
Знамя, во время налета пробитое,
Люд к сельсовету зовет.
Там агитируют с прошлым расстаться.
Всем записаться в колхоз,
Если не смог кое в чем разобраться,
Можешь поставить вопрос.
А в избах-читальнях впервые узнали,
Что есть Лев Толстой, мужики.
Ликбез, комсомол ребятне разъясняют,
Что Бог и попы — дураки.

Выйди на улицу и подыши:
Больше не пахнет помойкой.
В винном отделе уже ни души.
Все это, сынок, перестройка.

В тихой больнице, с зеленой стеной,
Ждет тебя новая койка.
В тихой больнице — уют и покой,
Вот это, сынок, перестройка.

Выйди на Красную площадь, мой друг,
Выйди с гитарой и спой-ка:
«Солнечный круг, небо вокруг…»
Все это, сынок, перестройка.

Пингвин, пингвин, пингвин
Пинг-понг, пинг-понг, пинг-понг
Гонконг, Гонконг, Кинг-Конг…

Никто не будет думать ни о чем,
Смотреть на собственные руки,
Срывать цветы, тревожить пчел
И куриц обрекать на муки.
Я знаю, это будет точно так,
Когда смотрю на радугу в ресницах.
Все будет так, конечно, а пока
Мне это все лишь только снится.

«Снаружи — урел, внутри — пижон…»