Клод Леви-Стросс: Раса и история

Такое определение может показаться обобщающим, если сознание сосредоточивается на огромных завоеваниях дарвинизма. Но последний не составляет предмета рассмотрения, ведь биологический эволюционизм и псевдоэволюционизм предстают здесь перед нами как две весьма разные доктрины. Дарвинизм рожден как широкая рабочая гипотеза, фундированная наблюдениями, а интерпретациям в нем отведена весьма небольшая часть. Так, различные типы, образующие генеалогию лошади, могут быть ранжированы в эволюционный ряд на основе двух соображений. Первое из них - то, что для порождения лошади требуется лошадь; второе состоит в том, что в идущих вглубь один за другим слоях земли (исторически слои делаются, следовательно, все более древними) содержатся скелеты, форма которых постепенно меняется от совсем недавней до наиболее архаической. Таким образом, высока вероятность, что Hipparion был реальным предком Equus caballus. И конечно, такое же рассуждение применяется к человеческому виду и его расам. Но при переходе от биологических фактов к фактам культуры вещи особенным образом усложняются. Можно извлечь из земли материальные объекты и констатировать, что соответственно глубине геологических слоев форма и техника изготавливаемых объектов определенного типа поступательно изменяется. И, однако, топор не рождает топор физически, подобно животным. Сказать, что топор прошел эволюцию, отправляясь от какого-то другого топора, означает образовать метафорическую приблизительную формулу, без научной строгости, привязанную к подобному выражению, применяемому для биологических феноменов. То, что справедливо для материальных объектов, находящихся в земле, и физическое присутствие которых тем самым засвидетельствовано для устанавливаемых эпох, еще более справедливо для институтов, верований и эстетических вкусов, чье прошлое нам совершенно неизвестно. Понятие биологической эволюции соответствует гипотезе, наделенной одним из наиболее высоких коэффициентов вероятности, какие могут встретиться в сфере естественных наук; тогда как понятие социальной или культурной эволюции привносит всего-навсего соблазнительную, но при этом опасно удобную процедуру представления фактов.

Впрочем, это различение, которым слишком часто пренебрегали, между подлинным и ложным эволюционизмом, объяснимо временем их появления. Несомненно, социологический эволюционизм должен был получить мощный импульс от биологического эволюционизма; но фактически предшествовал ему. Не совершая восхождения к античным концепциям (воспроизводимым Паскалем), уподобляющим человечество живому существу, проходящему последовательно стадии детства, юности и зрелости, мы видим, как в XVIII в. расцветают фундаментальные схемы, которые составят позднее предмет для стольких манипуляций:

"спирали" Вико, его же "три возраста", предвозвещающие "три стадии" Конта, "лестница" Кондорсе. Два основателя социального эволюционизма Спенсер и Тайлор разработали и опубликовали свои доктрины до выхода "Происхождения видов"3, не ознакомившись с этой работой. Предшественник биологического эволюционизма - научной теории, социальный эволюционизм - это чаще всего не более чем псевдонаучный макияж старой философской проблемы, и нет никакой уверенности, что когда-нибудь наблюдение и индукция смогут снабдить нас ключом к ней.

4. Культуры архаические и культуры примитивные

Мы высказали утверждение, что всякое общество, исходя из собственной точки зрения, может подразделять культуры на три категории: современные, но расположенные в других местах земного шара; те, что проявили себя на том же пространстве, но предшествовали данным культурам, но во времени; наконец, те, что и предшествовали им во времени, и располагались на ином участке пространства.

Мы видели, что эти три группы познаны вовсе не в равной степени. Относительно третьей группы и когда речь идет о бесписьменных культурах, не имевших архитектуры и рудиментарных техник (именно так для половины заселенной земли и, в зависимости от региона, 90-99% того промежутка времени, что миновал от начала цивилизации), можно сказать, что нам ничего о них не узнать и все, что пытаются себе вообразить по их поводу, сводится к безосновательным гипотезам.

Напротив, весьма соблазнительна попытка установить среди культур, входящих в первую группу, отношения, эквивалентные порядку следования во времени. Как же тем современным обществам, что все еще пребывают в неведении относительно электричества, парового двигателя, не вызвать у нас представления о соответствующей фазе развития западной цивилизации? Как не сопоставить туземные племена, без письменности и без обработки металлов, но вычерчивающие на скалах изображения и изготавливающие каменные орудия, с архаическими формами именно этой цивилизации, следы которой, обнаруженные в пещеpax Франции и Испании, свидетельствуют о сходстве? Здесь ложный эволюционизм особенно свободно следует своим курсом.