Вера Лукницкая - Перед тобой земля

Детали, детали, детали...Без них не бывает летописцев. А добросовестность этого юного уже бросается в глаза.

Но какой же летописец мог пройти равнодушно мимо становившейся тогда популярной фотографии?

Четырнадцатилетнему сыну отец подарил детский фотоаппарат "Кодак", и будущий писатель сделал им первые кадры. Это были картины революции и голода в Петрограде.

Ровесник века

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

5-8.11.1967, Ленинград

Помню, как здесь ходила конка ; как смотрел я из окна 6 этажа дома на углу Песочной (ныне проф. Попова) и Каменноостровского (ныне Кировского) проспекта на полеты первых русских аэропланов, поднимавшихся с Коломяжского аэродрома.

Помню, как 28/II 1917 года, на второй день революции, народ сжигал на костре бумаги полицейского участка, находившегося на Песочной. Мне было тогда от роду 14 лет, мальчишкой я бегал по улицам, фотографируя детским "кодаком" волновавшие всех события. Думал ли я тогда о том, что через 50 лет они окажутся исторической реликвией? Наверное, что-то чувствовал, потому что снимал жадно, записывая даты, нумеруя снимки...

...Петроградская сторона! Дежурства домкомбедов! Контора (сейчас ее назвали бы конторой Союза Печати!) на улице Скороходова, куда привозили газеты и откуда ватага мальчишек-газетчиков, набрав по 200-300 экземпляров (кто сколько успевал), разбегались по улицам, продавая их... Названия газет менялись изо дня в день. "Речь" превращалась в "Молву", "Молва" - в "Эхо"... "Кузькина мать", которым, помнится, было заменено название рабочей газеты "Копейка". Уж больно хлестко!.. Продавали, еще не разбираясь в расстановке политических сил... За это контора платила гроши, но... заработок!

Я работал и грузчиком на Невке - разгружались баржи с дровами!

Петроградская сторона!

Между прочим, отсюда, со двора этого дома, подав заявление о желании идти добровольно, я уходил на фронт 24/VI 1941 года - здесь находился мой призывной участок. И сюда, в Дом Свирьстроя, проектированный моим отцом, я возвращался в перерывах между боями во все 900 дней блокады.

Так, в феврале 1917-го, мотаясь по улицам родного города, наблюдая его напряженную жизнь, еще не зная и, конечно, не понимая того, что происходит в мире, а только волнуясь, предощущая что-то грандиозное, он, еще почти ребенок, принимает первое в жизни самостоятельное решение - оставить гимназию.

Надо отдать должное отцу - он понял сына, не помешал и даже напутствовал вполне сердечно: "Николашку сбросили, теперь Россией будет править народ. Трудись ему на славу, Павлушок, добросовестно".

Павел Николаевич рассказывал, как 3 (16) апреля 1917 года вечером он понес ненужные ему уже учебники дружку своему Васе Шульге, тоже гимназисту Пажеского корпуса, но, не застав того, долго ждал и, так не дождавшись, пошел домой. И тут он увидел толпы людей и на балконе дворца Кшесинской - В. И. Ленина. Он об этом вспоминал часто, как об одном из главных событий, произошедших на Петроградской стороне в то время. И сочинил стихи.

В ТОТ ДЕНЬ

ПЕРЕД ДВОРЦОМ КШЕСИНСКОЙ

Я шел по Каменноостровскому,

И, миновав извозный двор,

Глядел на памятник матросскому

Геройству, где - царю в укор,

Открыв кингстоны морю бьющему,

Приняв на грудь воды гранит,

Матрос бессмертье "Стерегущему"

В час смерти собственной дарит.

А по проспекту - не гранитные,

А во крови и во плоти

Балтийцы шли, ломтями ситными

Делясь с мальчишками в пути.

Мастеровые с гимназистами

Вливались в строгие ряды,

И несколько старушек истово

Крестились: "Не было б беды!"

Навстречу им - от моста Троицого,

От цирка, с берега реки

Другие шли...

"Пора построиться,

Раздался голос, - старики!

Держи порядок! Все по-чинному,

Мальцов и девок не сдави!.."

...Тех толп с историей причинную

Связь я тогда не уловил.

Тут над перилами балконьими

Усталый человек возник,

И жестом ласковым - ладонями

Весь гул народный снял он вмиг.

Заговорил, весь мир расковывая,

Чуть-чуть картавым языком,

О том, что н е и з б е ж н о новое

Для всех, кто стал большевиком!..

...Минуту-две и я, как прочие,

Молчал (хотел мечту сберечь!).

Пред моряками и рабочими

Тот человек закончил речь.

С учебником тригонометрии

Под мышкой, сдавленный толпой,

Проникся я в тиши безветрия

Предвестьем бури мировой,

И так качнулось мироздание,

С планеты сбрасывая тьму,

Что вдруг, сквозь все мое незнание,

Я сердцем вверился е м у.

" Кто он ? " Матрос ответил вспененно :