Казимир Малевич - Том 4. Трактаты и лекции первой половины 1920-х годов

Существует в нем несколько отделений. Мой 1) формально-теоретический (Бактериология в живописи), 2) Органической культуры Матюшина 16 и 3) Мансурова 17 экспериментальный отдел. Была устроена первая выставка, но ни звука в прессе, а вещь серьезная и важная 18 , но в своем отечестве все близоруки либо дальнозорки; скорей дальнозорки, им нужно наши вещи обязательно поставить на горах Этны, или в Швейцарии, или <���во> Франции на Эйфелевой башне — тогда увидят. Уже появились Советские амлиры, теперь намечается советский Рембрандт, Рубенс и скоро Рафаэл<���ем> ка<���ко>й-нибудь Анненков будет. Втерли очки здорово, разыгрывая на понятных как бы картинах Рафаэля всю свою негодность. Щусьев 19 <���так!> строит новую Москву совсем здорово, оформляет пролетари<���ев> в римские сандалии и каски Афины Паллады; Колизей-стадионы, портики; это новая Москва в сандалиях греков; с другой стороны, эти эстеты Пикассы, Браки лезут тоже не особо далеко от Щусьева.

А Вы тоже не исполнили договора; Вы, конструктор, испугались Супрематизма, а помните 19<-й> год, когда мы условливались работать над Супрематизмом и хотели книгу писать; а что теперь — конструктивист-монтажник; куда Вас занесло, хотели освободить свою личность, свое Я, от того, что сделал я, боялись того, чтобы я не расписался или мне бы не приписали всю вашу работу, а попали к Гану 20 , Родченко 21 , конструктором стали, даже не проунистом 22 . Где же Уну 23 ? Уновис фотографии? журналы? в которых будет помещ<���ена> Уновисская работа? А как бы много значило это, если бы Вы и Уну поддержали одну линию по организации Нов<���ого> Искус<���ства>. Как важно это, и нет ничего. Разве Вы жур<���нал> «Вещь» начали как член Уновиса? Нет. А Вы знаете, кем Вы в кем были? Вы уехали за рубеж — хорошо, а где же связь Нет ее. Ну ладно, не сердитесь, ибо будете не правы. «Вы бы небо взяли, я землю» 24 , не помню, кажется, мне принадлежало небо, а Вам земля; а знаете, что получилось, у нас Земли не стало, стало «небо», я это еще предвидел, когда написал «Бог не скинут», а «Из книги о беспредметности» 25 кое-что найдете в подтверждение, в том кусочке, который попал к Вам. Не знаю, что получится из Вашей книжки 26 ; о, если бы Вы знали, сколько я написал, можно целое специальное издательство открыть. О Супрематизме одна часть 240 стр<���аниц>. Сейчас готовлю на первое полугодие 48 лекций, каждая в один печатный лист 27 . Если бы Вы могли издать так, чтобы я мог получить на проезд в Берлин, хорошо бы было. Я сам сейчас тоже нездоров, нервное состояние сильно больное, денег нет, пища плохая, одежды нет. Конечно, Брик 28 , Маяковский в контрасте с нами и могут ездить на <���а>эропланах, дело все в том, насколько все это добротно; и, конечно, <���если> написать трубку коммунара 29 или еще что-либо из вещей коммунара, <���то> можно уехать на двух аэропланах, но могут и другие вещи <���быть> в тысячу раз коммунарней, но не ясны, и сиди как абстракт на абстракте. Теперь желаю Зам скорейшего выздоровления и жду вашей книжки. Пошлите ее Луначарскому 30 , ибо он больше осведомлен, что делается на западе, чем в СССР.

Я знаю, что если бы устроить выставку нашей исследовательской работы за границей, она имела бы большое значение для всех и у нас бы больше писали и обратили внимание. Сдвиг большой в научном оформлении.

Жму Вашу руку.

Ваш Казимир

Почтамская 2/9 Музей Худ<���ожественной> Куль<���туры>

17/i<���юня> 24 Ленинград

<���Приписка на полях справа:> Наустрой<���ство> выставки в Берлине вышлите требование на Муз<���ей> Худ<���ожественной> Кул<���ьтуры>.

Я послал кое-что в Венецию на всемирную выставку 31 .

1924 года (датируется по письму Малевича от 6 сентября 1924-го).

Дор<���огой> К <���азимир> С<���еверинович>.

Наконец мы опять в письменной связи. Если она была прервана, то причиной тому было не что иное, как мое внутреннее положение совершенно личного характера, ни с искусством, ни с моим отношением к чему-либо нас связующему не имевшее. Это меня на пару лет от очень многого оторвало 32 . Теперь я опять возвращаюсь в жизнь, если уж болезнь не подведет. Упреки, которые Вы мне бросаете, меня не сердят. Наоборот, я предпочитаю по сердцам высказываться, даже если это и не всегда сахар. В Европе от этого отвыкаешь. Здесь в глаза друг другу лишь комплименты говорят, а критика разрешается лишь врагам. То, что у нас нам горько казалось, здесь лишь ценить начинаешь.