Делия Гусман - Тайнопись искусства (Сборник статей)

И мы трудимся

И мы продолжаем лов

И мы несем свет

И мы не боимся

И мы видим

Как удивительно преображает все любовь! В самом банальном и заурядном любящий человек может увидеть отражение Творца. Мы постоянно живем в Его присутствии, но так редко это замечаем… На картине «И мы видим» изображен монах — он остановился, увидев над городом ангелов, развернувших плат с ликом Спасителя. Город под защитой, но никто из жителей не знает этого. Все продолжают повседневную работу, и лишь прозревший монах стоит пораженный величием происходящего. Он увидел то, во что верил и что знал много лет. И он знает, как важно верить и знать о Его постоянном присутствии тем, кто пока не видит.

Названия всех шести картин начинаются со слов «И мы…» — это тоже, пожалуй, неслучайно. Рерих не просто делится своим пониманием основ учения Сергия Радонежского, а пытается расширить границы, помочь и нам ощутить свою причастность, свою связь и с Русью времен Сергия, и с Америкой, ради которой создавались произведения, и с самим Рерихом. И эта причастность кажется особенно важной именно сегодня, когда в нашей стране происходит по сути своей то же, что происходило в 20-е годы в Америке: так же стремительно несется вперед Россия и так же остро чувствуется потребность во внутренних точках опоры. Ведь мы так много можем построить! Не забыть бы только зачем.

Не каждый смотрящий на звезды увидит такую картину. Темно-синие мерцающие небеса и освещенная неярким, но уверенным светом земля. Межзвездное пространство — глубокое, таинственное, неисчерпаемое. Его заполняют почти призрачные и все же видимые кристаллы. Им нет числа. Космос состоит из геометрических фигур. Он гармоничен, упорядочен, организован…

«Космическая геометрия» Бориса Смирнова-Русецкого… Осторожно, с замиранием сердца художник словно приоткрывает покровы, проникая за прозрачные границы невидимого, сокровенного.

Сколько существует человек, столько его притягивает звездное небо. Луций Анней Сенека, римский мудрец, родившийся на пороге новой эры, говорил, что, если бы на земле было только одно место, откуда можно наблюдать звезды, к нему непрерывно со всех концов стекались бы люди.

Смирнов-Русецкий смотрел на природу особыми глазами. Он писал: «Я стремился увидеть и выразить красоту природы, не внешние формы этой красоты, но глубокое содержание, то великое единство, которое полнит мироздание и соединяет цветок и звезду, камень и облако, ручеек и океан…»

Он с детства любил наблюдать за природой. Часами бродил среди дюн и сосновых рощ на берегу Балтийского моря, куда приезжал вместе с семьей из Санкт-Петербурга, где они жили, на дачу. «Я торопился бежать к морю, мне хотелось пробежаться по песку, коснуться воды, увидеть старые знакомые камни».

Уже тогда он делал свои первые пейзажные зарисовки.

В 21 год он встречается с Николаем Рерихом. Своим будущим учителем и другом. Его судьба уже принимает конкретные очертания. Он выбирает научную стезю. Подробно исследует микроструктуру металлов. Окончив институт и аспирантуру, преподает в разных вузах Москвы. Но все свободное время — рисует. Эта его любовь — на всю жизнь.

Еще он любит музыку — Вагнера, Скрябина. Среди поэтов Бальмонта, Волошина. И конечно же Блока, не раз возвращаясь в своей жизни к его словам: «Художник — это тот, для которого мир прозрачен, кто роковым образом, независимо от себя, по самой природе своей, видит не один только первый план мира, но и то, что скрыто за ним, тот, кто слушает мировой оркестр и вторит ему, не фальшивя!»

И свой геометрический космос Смирнов-Русецкий не выдумал. Он разглядел его глазами души. Вслед за древними, которые тоже любили смотреть на звезды.

О геометрической гармонии космоса говорили еще Пифагор и Платон. Согласно их учению, первоосновой Вселенной, «кирпичиками» мироздания являются пять правильных многогранников: гексаэдр, икосаэдр, октаэдр, тетраэдр и додекаэдр. Античные философы считали, что каждый из них соответствует атому одной из пяти стихий.