Делия Гусман - Тайнопись искусства (Сборник статей)

Речь пойдет об одной из таких картин в Русском музее в Санкт-Петербурге. «Вопрос и ответ» художника Стефана Бакаловича. Созданная по мотивам романа Генриха Сенкевича «Камо грядеши», она напоминает о событиях великих, забытых, ставших почти мифом. Но не стоит воспринимать ее просто как иллюстрацию к эпизоду из романа, в ней отражена вся его суть.

Кто эти люди, стоящие перед нами? Когда было это? Вчера или две тысячи лет тому назад? Какая разница, если их вопросы и ответы звучат так, как будто задаем их мы сами и сами ищем ответ? Весь мир знает Тристана и Изольду, Ромео и Джульетту… Послушаем же удивительную историю Марка и Лигии, и если мы вновь не задумаемся о своей любви и о своей жизни, то Бог нам судья.

Так что за вопрос и что за ответ? Не нужно быть большим психологом и знатоком душ человеческих, чтобы понять, о чем может спрашивать этот мужественный юноша, похожий на языческого полубога, пытаясь заглянуть в глаза прекрасной девушки, на закате в римском садике у фонтана… Но ответ, какой ответ дает она ему? Мы, зрители, всматриваемся в ее лицо, мы силимся разгадать, что за странную фигуру вычерчивает она на песке тростинкой… Рыба? И так же, как Марк Виниций, мы размышляем и никак не можем взять в толк, при чем здесь эта рыба. Но Лигия смотрит на нее, а не на Марка, стало быть, знак важен, и боюсь, ее ответ не сулит скорого успеха нашему герою. И все же, почему рыба? Кто знаком с самим романом, помнит, что речь в нем идет о первых годах христианства. Еще жив апостол Петр, возвещающий Риму новую веру, нового человека и новый мир. Это его слова, обращенные к Спасителю: «Куда идешь, Господи?..» — стали названием романа. Рыба, символ Христа, была знаком узнавания между первыми христианами в то время, когда за эту новую веру можно было поплатиться головой, когда вера переворачивала душу и сердце, переворачивала весь мир и воистину преображала человека ветхого, обыденного и жестокого, для которого боги были лишь риторическими фигурами, в человека нового, любящего.

C. Бакалович. Вопрос и ответ. 1894

«Вздумай он следовать этому учению, размышлял он, ему пришлось бы отречься от своих мыслей, привычек, характера, от всего, что составляет его натуру, сжечь все это дотла, после чего заполнить себя какой-то совершенно иной жизнью и новою душой. Учение, приказывавшее ему любить парфян, сирийцев, греков, египтян, галлов и бриттов, прощать врагам, платить им добром за зло и любить их, казалось ему безумным, но одновременно он смутно чувствовал, что в самом этом безумии есть что-то более могучее, чем во всех прежних философских учениях» — так описывает Генрих Сенкевич мучения Марка, стоящего перед выбором.

А любовь? Ведь мы и тогда, и сейчас ее ищем, влюбляемся и любим, страдаем, иногда обретая счастье и вдруг теряя его. Но спросим себя, а что делает возможным саму любовь? Взаимная страсть, общая выгода, обоюдная привычка? Есть ли нечто иное? Наверное. Мы могли бы порассуждать на эту тему, но она слишком глубока и величественна, чтобы рассуждать. Поэтому замолчим и всмотримся в таинственный знак, рисуемый девой на песке.

Увидев в детстве ЕЕ портрет, я подумала: «Когда я вырасту, то стану такою же красавицею, как ОНА». Кто ОНА и кто писал ее портрет — было неважно. Важно было впечатление, переживание, оставшееся на всю жизнь. Совершенно особое ощущение чуда, пронизывающее, словно поток света. Света ли, который излучали ЕЕ глаза, смотрящие спокойно и прямо, или света самой живописи — светлой, изысканной и благородной, которая сама по себе вселяет в душу праздник. Это чудо, не измеряемое ничем другим, а только лишь сердцем.

Позже я узнала, что ОНА — Зинаида Николаевна Юсупова, одна из самых обворожительных русских женщин рубежа XIX и XX веков, а художник, написавший ее портрет, — Валентин Серов.

Зинаида Николаевна Юсупова была единственной наследницей огромного состояния древнего аристократического рода Юсуповых и одной из самых богатых невест в России. Когда ей было шестнадцать лет, ее просватали за болгарского князя Баттенберга. Нареченные знали друг друга только по портретам, но переписывались и ничего против свадьбы не имели. Наконец жених прибыл в Петербург. По этикету полагалось, чтобы кто-то из русских офицеров представил его Зинаиде Николаевне. Оказать незначительную светскую услугу попросили Феликса Сумарокова-Эльстона. Увидев статного красавца, Зиночка сразу позабыла о болгарском искателе ее руки и сердца. Пришлось Баттенбергу возвращаться домой ни с чем… А Феликс тем же вечером записал в своем дневнике: «Кажется, ко мне неравнодушны…» Со свадьбой было решено не тянуть, и вскоре они поженились. Перед венчанием графу Эльстону-Сумарокову царским указом было предписано к собственному титулу добавить еще и «князь Юсупов», чтобы возродить древний род, который к концу XIX века стал угасать, и с тем условием, что титул будет переходить только к старшему сыну. Один за другим появлялись в семье Юсуповых дети, сын следовал за сыном. Ожидая четвертого ребенка, супруги мечтали о дочке. Но в 1887 году снова родился мальчик. Его назвали Феликс, что в переводе с латинского значит «Счастливый».