Т Бегельдинов - 'Илы' атакуют

Вновь полеты, полеты, полеты и теоретические занятия.

Случилось так, что я захворал и несколько дней провел в комнате. Ребята принесли интересную новость: на летном поле стоит новый самолет "Ильюшин-2". "Красота, картинка, - восхищались они, - такого еще не видели".

Да, такого самолета не знала история авиации. Помню, как я осматривал его бронированную кабину, пушки и пулеметы, как ощупывал каждую заклепку в корпусе.

Еще в годы гражданской войны Владимир Ильич Ленин высказал идею применения штурмовой авиации против наземных войск противника. И вот в годы Отечественной войны по заданию партии и правительства конструктор Сергей Владимирович Ильюшин построил штурмовик - уникальную машину, равной которой по боевым качествам не было ни в одной армии мира.

В декабре 1941 года, когда страна узнала о разгроме немцев под Москвой, в газетах замелькали сообщения о советских штурмовиках, прозванных гитлеровцами "черной смертью".

Полжизни можно отдать, лишь бы сесть за штурвал этого дивного самолета. И настал счастливый день: мы начали изучать "илы". Да, это действительно замечательная машина! Быстрая, послушная, грозная. Теоретическую подготовку прошли основательно.

И вот уже Ижевск, запасной авиационный полк, где мы должны специализироваться на штурмовике. Несколько сот пилотов ждут назначений. Нет самолетов и инструкторов. Не сидеть же сложа руки! Создаем бригады и принимаемся огородничать. Сажаем картошку, морковь, свеклу. Проходит лето. Созрели овощи, пожухла картофельная ботва, а назначения все нет. Между собой поругиваем начальство, обвиняем его во всех смертных грехах.

Подошла осень, а вместе с ней и пора уборки урожая. Бригада, которой я руковожу, заняла первое место. В качестве премий замполит полка вручает нам по пачке махорки.

Дождались! В полк прибыли машины, так полюбившиеся мне "ИЛ-2". Начинается проверка техники пилотирования. Давно уже не чувствовал в руках штурвала, лечу с наслаждением.

Скоро в личной летной книжке появилась краткая характеристика: "Техника пилотирования на самолете "ИЛ-2" отличная. Летать любит. В полетах не устает. Трудолюбив. Летных происшествий не имеет. В воздухе спокоен, летает уверенно".

Через день издается приказ, в котором фигурируют одиннадцать фамилий, в их числе и моя. Нас, как наиболее подготовленных, оставляют в полку инструкторами.

"Ну, уж этому не бывать, - решаем мы. - Ни за что!" Вначале никто нас и слушать не хотел, но нежданно-негаданно в полк прибыла группа инструкторов из аэроклубов - люди в годах, с большим опытом. Мы возликовали.

Восемнадцатого декабря 1942 года мы уже были в дороге. Через несколько дней вышли из поезда на Казанском вокзале Москвы.

Москва тех трудных лет... Пустынные улицы, витрины магазинов, заставленные щитами, затемнение по ночам. Суровые лица людей, женщины в ватниках и кирзовых сапогах. Такой мне запомнилась столица на долгие военные годы.

Недолго пробыл я в Москве. Вместе со старшим сержантом Чепелюком получили назначение в одну часть. На Ленинградском вокзале уселись в поезд, который в те годы называли "пятьсот-веселым" - товарные вагоны, даже без нар, и полнейшая неизвестность, когда и куда приедем. Помнится, что поезд часами стоял на разъездах, зато лихо мчал мимо станций.

Едем на северо-запад, за Калинин. В пульмановском вагоне темнота. Стоит холодная "буржуйка".

- Сергей, - обращаюсь к Чепелюку, - надо бы дровец раздобыть, а то замерзнем.

- С ума спятил, - отвечает он. - Ночь, затемнение, а ты хочешь огонь разводить. Увидят немцы сверху - разбомбят.

Все же на первой остановке я выпрыгиваю из вагона и без труда разыскиваю какой-то поломанный штакетник. Растапливаем печурку. Из углов к нам начинают подходить люди. А мы-то думали, что вагон пустой!

Смотрю, сидит в сторонке девушка. Шинелька на ней, ушанка, сапоги. Смотрит на тех, кто ближе к печке примостился, с какой-то грустью. Видно, замерзла, а протиснуться вперед стесняется. Раздвинул людей, поместил девушку ближе к огоньку. Ба, да это же авиатор: на шинели голубые петлички с крылышками! Разговорились. Достали мы с Сергеем хлеб, консервы. Зина - так звали девушку - вызвалась быть хозяйкой. Ловко нарезала хлеб, разложила его на вещмешке, сахар достала, кружки.

Все расспрашивала меня, кто я и откуда. О себе сказала, что служит в авиации радисткой сама с Украины, из-под Полтавы. Там, в оккупации, остались мать с отцом, маленький братишка. Всплакнула. Мы ее успокоили как могли.