Джаннетт Уоллс - Дикие лошади. У любой истории есть начало

«А тех, кто не планирует свое будущее, это будущее может очень сильно удивить. Надеемся на лучшее, готовимся к худшему, как говорил мой покойный отец».

«Невозможно подготовиться ко всем ситуациям, в которые поставит тебя жизнь, — сказала она. — И опасности тоже не избежать. Она есть. Мир — очень опасное место, и если сидеть, волноваться и руки себе ломать, то пропустишь все приключения».

Я подумала о том, что я могу достойно выступить на тему опасности. Я готова прочитать ей целую лекцию об опасности. О том, как моего отца в трехлетнем возрасте в голову лягнула лошадь, о смерти Мини, волосы которой попали в конвейер, о моей сестре Хелен, которая покончила жизнь самоубийством после того, как у нее произошла незапланированная беременность. В самой жизни было заложено достаточное количество приключений и опасности, которого вполне всем хватает. Не стоит гоняться ни за тем, ни за другим. Но, увы, Роз-Мари перестала меня слушать со времен, когда мы ездили к индейцам хавасупай и я ее там побила за то, что она купалась с Фиделем Ханна.

«Я не знаю, в чем я ошиблась, когда тебя воспитывала, — сказала я. — Может быть, я просто перестаралась. В любом случае, я считаю, что тебе нужен якорь, тебе нужна скала».

Чуть позже в тот же день в нашу дверь постучали.Я открыла дверь. На пороге стоял Рекс, в руках которого был букет белых лилий. Рекс протянул мне цветы.

«Лилии для Лилии. В виде извинения, — произнес он. — Даже если эти цветы не такие прекрасные, как носящая их имя».

«Что-то вчера вечером ты другие песни пел».

«То, что я сказал, было непростительно, и я первым готов это признать, — сказал он. — Но я надеялся на то, что ко мне отнесутся с большим пониманием». Далее он понес о том, что у него был тяжелый день, его сбросила лошадь на глазах женщины, которую он любит, потом ее мать обыграла его в покер и поэтому он выпил лишнего. «Но вы сами все начали, назвали меня „тупая твоя голова“. — Он замолчал и потом продолжил: — И я умею ездить пьяным».

Я покачала головой и посмотрела на цветы. «Я могу относиться к тебе с каким угодно пониманием, но все равно считаю, что моей дочери нужен якорь».

«С якорем есть одна проблема, — сказал он. — Если ты к нему привязан, тебе будет сложно лететь».

Ну и поганец, подумала я. Всегда он должен за собой оставить последнее слово. Но лилии были красивыми. «Пойду, поставлю их в воду», — сказала я.

«Я слышал, что вам нравится летать, — добавил Рекс. — Если вы вернете мне свою милость, то я сочту за честь прокатить вас на самолете».

Я уже много лет не была в небе,и, несмотря на то что я была все еще очень зла на этого хулигана, мне понравилась эта идея, и я согласилась. Когда в следующее воскресенье Рекс заехал за мной, я встретила его в моем костюме пилота с кожаным шлемом под мышкой.

Рекс высунулся из окна двухцветного Ford’а, который он всегда одалживал у приятеля, чтобы до нас добраться. «Амелия Экхарт! [37] В 1937 г. при попытке совершить кругосветный полет на двухмоторном легком самолете Lockheed Model 10 Electra Амелия пропала без вести в центральной части Тихого океана в районе острова Хауленд. — закричал он, увидев меня. — Ты все-таки жива!»

Роз-Мари хотела поехать вместе с нами, но Рекс сказал, что в самолете будет всего два места. «Это путешествие только для нас с Амелией», — заявил он.

Рекс вел машину, как сумасшедший, то есть именно так, как мне самой нравится водить. Я не успела и глазом моргнуть, как мы пронеслись по дороге «Агнесса плачет», выехали из каньона, и оказались на тропе апачи.

Я спросила Рекса о его семье.

«Мэм, — ответил он, — если вас интересует моя родословная, то в любом питомнике для собак ее гораздо больше, чем в моей семье». Он вырос в шахтерском городке. Его мать была сиротой, отец работал служащим на железной дороге. Его дядя делал самогон, и когда Рекс был пацаном, он иногда отвозил этот самогон на продажу в город.

«Так значит, ты тогда и научился так водить, убегая от полиции?» — спросила я.

«Нет, черт возьми, — ответил он. — Именно полицейские и были нашими лучшими покупателями. Потом дядя не разрешал, чтобы я гнал слишком быстро. Он делал качественный самогон, который нельзя было трясти. Самогон у него выдерживался, как дорогой коньяк».

Я рассказала ему о том, как сама продавала алкоголь и хранила ящики с бутылками под детской кроваткой и как однажды Роз-Мари спасла меня своим криком от полиции. Мы прекрасно ладили. Так, мило болтая, мы доехали до стоящего в степи обшарпанного трейлера на колесах. Вокруг были разбросаны старые бочки из-под бензина, рулоны брезента, ржавые оси автомобилей и металлические раковины для мытья рук. Неподалеку от трейлера стоял старый грузовик, вместо колес у которого были подставлены кирпичи.