Алексей Карпов - Владимир Святой [3-е издание]

Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. С. 182; Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-восточной Руси в X–XIV вв. М., 1984. С. 72; Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь. Очерки социально-политической истории. М., 1987. С. 20–21. Об основании города князем Владимиром Мономахом прямо сообщает статья «А се князи русьстии», читающаяся в той же рукописи XV в., в которой находится Новгородская Первая летопись младшего извода: Мономах, «правнук великого князя Володимера», «поставил град Володимерь Залешьскый в Суждальской земле, и осыпа его спом, и созда первую церковь Святого Спаса за 50 лет до Богородичина ставления», то есть около 1108 г. (Новгородская Первая летопись. С. 467). То же известие читается во Львовской летописи (под 1108 г.) и в ряде других.

Сказание о Леонтии Ростовском / Подг. текста и перев. Г.Ю. Филипповского // Древнерусские предания (XI–XVI вв.). М., 1982. С. 125–127; Абрамович Д.И. Патерик. С. 102.

Повесть о водворении христианства в Ростове / Подг. текста и перев. В.В. Кускова // Древнерусские предания… С. 130–134.

Серебрянский. С. 100–104. Исследователи затрудняются в определении того, с каким известным из летописей князем можно было бы отождествить св. Константина Муромского. Наиболее подходит на эту роль муромский князь Ярослав Святославич (ум. 1129), однако из «Хожения» игумена Даниила известно его христианское имя — Панкратий. Ср.: Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1988. С. 287–288.

См.: Воронин Н.Н. Медвежий культ в Верхнем Поволжье в XI в. // Краеведческие записки. Вып. 4. Ярославль, 1960. С. 31–38.

Абрамович Д.И. Киево-Печерський патерик. С. 110–111. Подробнее см.: Карпов А.Ю. Преподобный Кукша — просветитель вятичей. М., 2001.

Русанова И. П., Тимощук Б.А. Языческие святилища древних славян. С. 31–60. Выводы исследователей были поставлены под сомнение B. П. Даркевичем, который полагает, что раскопанные археологами объекты вообще не являются языческими святилищами (см. его рецензию: Российская археология. 1996. № 4. С. 200–206, и ответ на нее И.П. Русановой и Б.А. Тимощука: там же. 1998. № 2. С. 234–243).

Русанова И. П., Тимощук Б.А. Указ. соч. С. 84–94.

Седов В.В. Восточные славяне в VI–XIII вв. М., 1982. С. 126–128.

Кистерев С.Н. Славяно-русские материалы в журнале «Российская археология» в 1993 г. // Архив русской истории. Вып. 6. М., 1995. C. 254–256.

На это, в частности, обратили внимание Г.Г. Литаврин и Б.Н. Флоря (Общее и особенное в процессе христианизации стран региона и Древней Руси // Принятие христианства народами Центральной и Юго-восточной Европы и крещение Руси. М., 1988. С. 248–254). Авторы, однако, полагают, что отсутствие в Церковных уставах Владимира и Ярослава правовых норм, связанных с контролем власти за посещением христианских храмов и борьбой против тайного отправления языческих обрядов, есть «результат их редактирования в более позднее время, когда эти темы, став неактуальными, опускались при переработках и сохранялись лишь в отдельных изводах… Законы по принуждению населения к соблюдению христианских норм в Древней Руси несомненно существовали, а неполнота данных об этом объясняется скорее состоянием источников, чем принципиальными различиями в политике Древней Руси и стран Центральной Европы» (Указ. соч. С. 249).

Я не могу согласиться с таким выводом. Во-первых, насколько мы знаем из многочисленных поучений против язычества и епитимийников, эта тема оставалась как раз актуальной в те века, когда переписывались дошедшие до нас ранние списки Церковного устава князя Владимира (XIV и XV вв.). Во-вторых, исследование Церковных уставов и других подобных древнерусских сборников права показывает, что в процессе их редактирования и переписывания не столько исключались какие-то отжившие, устаревшие статьи, сколько происходило их дополнение новыми (Щапов Я.Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси XI–XIV вв. М., 1972). Приведенные в тексте данной главы примеры также свидетельствуют о том, что отправление языческих культов, по крайней мере в каких-то определенных местах (своеобразных «резервациях», «заповедниках»), не пресекалось властями на протяжении всего домонгольского периода русской истории.