Валерий Перевозчиков - Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого

Гастроли театра в Болгарии ХII.1976 — 1.1977 гг.

— Дело в том, что в конце студии МХАТ, я учился во МХАТе, я услышал Окуджаву. И вдруг я понял, что такая манера — свои стихи излагать под ритмы гитарные, даже не под мелодию, а под ритмы, — что это еще, еще более усиливает влияние, еще более усиливает поэзию, которой я уже занимался к тому времени немножко. Ну, если это можно назвать поэзией, а именно стихи. Что можно придать при помощи шутливой мелодии еще более комедийный оттенок, который, может быть, теряется, если просто напечатать или прочесть. Сделав какой-то маршевый твердый ритм, можно придать большую остроту тому или иному стихотворению, и так далее… И я никогда не могу сказать, что раньше. Сейчас, в последнее время, я уже больше работаю с чистым листом бумаги и ручкой, но всегда со мной рядом гитара и магнитофон. И иногда приходит раньше мелодия, иногда приходит раньше ритм, иногда приходит раньше текст. В каких случаях что? Я сейчас теряюсь сказать, потому что песен много. Нет, это немножечко неверно вопрос задан. Дело в том, что это для зрителей, вероятно, становится образ другим. Я, когда разговариваю о том, чтобы что-то играть, и сразу же, конечно, заходит разговор о том, чтобы там была песня. Я уже сразу понимаю, что за человека хочу сделать, и, естественно, я его подчиняю под песню, которую я написал. Потому что мне интересно. Ведь, понимаете, во всем интересно авторство. Песня — это чисто авторское дело — это свой текст, своя музыка, свой ритм. А роль — это все-таки написано драматургом, и еще с тобой ее делает режиссер. Но когда присутствует песня, если она сильная, если она интересная, то режиссер уже пытается и роль подстроить так, чтобы она соответствовала песне, если можно так сказать.

— И Вы как актер уже подчиняете себя этой песне?

— Ну как, подчиняю? Я вообще никогда себя не подчиняю как актер никакой роли, никакой песне. Нет, я никогда не играю каких-то других людей. Ну, интересно пожить другой жизнью немного, но все-таки меня интересует в той или иной роли больше всего личность, присутствие личности: значительна ли личность? А там, какой он: хромой, косой, слабый, с таким голосом или с таким — это меня меньше всего интересует. Я не очень люблю играть, просто играть роль ради роли. И потому, когда есть синтез роли с песней, тогда мне интересно. Хотя я играю роли и без песен. Ну вот, я играю у Хейфица в «Дуэли» Чехова. Там не было песни, но, однако, там был очень любопытный человек. Если бы я писал песню, я не думаю, что смог бы дотянуться до Чехова, так скажем.

— Наши слушатели, в том числе, в письмах, которые я Вам принес, спрашивают Вас о цикле военных песен, О том, что очень сильные песни, считают наши корреспонденты, — это «Кто сказал, что земля умерла,,» Скажите, пожалуйста, вот у Вас, лично у Вас, связаны эти впечатления в какие-то ассоциации с войной, чем для Вас эта тема особа?

— Это всем нам близко — всем людям — это paj. Во-вторых, война всегда будет волновать поэтов, писателей и вообще — художников. Ну, конечно, самое главное, что людей, которых я беру для песен, если Вы обратили внимание, — это всегда люди, даже если обычные, но в крайней ситуации: на грани риска, либо на грани подвига, либо на грани смерти. А в войну, Вы знаете, каждую минуту, каждую следующую секунду можно было заглянуть в лицо смерти. И поэтому я всегда беру темы и людей оттуда, пишу их как человек, который как бы довоевывает, с чувством если не вины, то досады, что я не мог быть тогда там. Вероятно, это так. Сейчас я перебью сам себя. У Вас есть возможность узнать, что Вам пора заканчивать? Мне скажут?

— Вы знакомы с болгарской музыкой, с болгарскими исполнителями?

— Конечно.

— Что Вы можете сказать о музыкальной культуре Болгарии? Это вопрос направленности.

— Ну как, направленности? Я же ведь вообще-то прежде всего поклонник авторской песни. Я не то что не люблю эстрадную песню, я с большим уважением отношусь к эстрадной песне, но в большинстве случаев все, приезжающие к нам, даже хорошие мастера, интересные очень индивидуальности, не занимаются авторской песней. Но если есть люди, которые ею занимаются там [в Болгарии], то я их слышал просто дома или в гостях. Мне кажется, что это очень интересно, но, однако…

— А как Вы могли бы сформулировать свое кредо? Как Вы можете определить: перед Вами просто эпигон или это интересный автор, которому есть что сказать?

— Ну, признак любой личности — это неповторимость. Любой индивидуальности. Как художник, у которого свой мазок, своя манера. Вы сразу можете определить — это он. Даже фотограф, если он талантлив, Вы можете сказать, что это принадлежит такому-то. Скажем, у нас есть такой человек — Валерий Плотников: его выставка сейчас в Ленинграде. Ну ни с чем не спутаете его работу. Ну и, конечно, по этому же принципу я отношусь и к певцам, и к авторам. По признаку их неповторимости. Ну и, конечно, по тому, что они утверждают, про что они пишут. О чем они говорят, в какой форме. Но самое главное — это, конечно, неповторимость, индивидуальность. Это есть талант.