Леонид Ашкинази: Первый президент (Хаим Вейцман)

К вопросу о важности знаний мы еще вернемся. А пока — в одиннадцать лет Хаим отправился в Пинск, поступать в русскую гимназию; он был первым уроженцем Мотеля, который пытался это сделать. Не было ли это проявлением его готовности пойти по новому пути? Возможно. Пинск — в смысле культуры — относился к другому слою реальности. В нем были еврейские ученые и общественные деятели, библиотеки, больницы. В Пинске были мощеные улицы…

В историческом плане для евреев это были времена реакции. После относительно мягкого правления Александра II начался откат — как это и бывает всегда после прогрессивных реформ. «Временные правила» — антиеврейские предписания, опубликованные 3(15) мая 1882 года оказались более чем постоянными. Ограничения все расширялись. Ужесточение режима могло вызвать две прямо противоположные реакции — уныние и прекращение сопротивления и национальное пробуждение, возрастание активности. Трудно сказать, почему в данном случае началась именно активизация еврейской деятельности. Почему-то ужесточение режима в 30-е годы в Германии и послереволюционные гонения на евреев в СССР активизации не вызвали. Впрочем, первое можно объяснить высокой степенью ассимилированности германских евреев, второе — тем, что наиболее активная часть российского еврейства приняла участие в революции и в результате этого ассимилировалась или погибла.

В настоящее время большинство евреев диаспоры живет в демократических странах, и ожидать «ужесточения режима» не приходится. Но — особенно если мерить историческими масштабами — трудно сказать, как будет развиваться всемирная история. Не исключен и какой-то сдвиг демократических стран в сторону тоталитаризма — для противостояния фундаментализму третьего мира (лучше предсказать плохое и ошибиться, чем предсказать хорошее и… ошибиться). Словом, жизнь сложна, а история длинна (уж мы-то, евреи, это знаем), поэтому хотелось бы, чтобы евреи были готовы встретить превратности судьбы во всеоружии. Для этого, как показала история, нужно сочетание высокой активности (в русском языке есть такое словечко — «отмобилизованный») и низкая степень ассимилированности, высокое национальное самосознание. Да, активная еврейская молодежь должна видеть перед собой воодушевляющие задачи. Но это должны быть воодушевляющие еврейские задачи.

Еврейская молодежь России видела перед собой в те времена очень воодушевляющую задачу. Хаим Вейцман пишет: «Как в еврейских, так и в русских кругах нарастало глубокое недовольство, вызванное репрессиями и общим спадом русского либерализма. В еврейской среде национальное пробуждение шло по двум направлениям: революционному, смыкавшемуся с общерусскими настроениями, и сионистско-националистическому. Последнее, однако, было также революционным и демократическим. Еврейские массы не принимали „отеческого“ покровительства своей „знати“ — богатых и влиятельных евреев, претендовавших на то, чтобы представлять общееврейские интересы перед государством. Позиция богатых, даже при самых лучших побуждениях, была классовой — она диктовалась вполне понятным страхом перед какими бы то ни было изменениями существующего порядка, в результате которых могли быть поставлены под угрозу те привилегии, которые они имели благодаря своему экономическому положению. В народных же глубинах зарождалось еще неясное, смутное, неоформленное стремление к национальному самоосвобождению. Стремление это было истинно народным: оно было проникнуто еврейской традицией и связано с воспоминаниями о древней земле, где еврейская жизнь впервые свободно себя выразила. Это было, можно сказать, зарождение современного сионизма».

Вейцману повезло — он сумел получить образование до введения «процентной нормы». Жить будущему президенту было трудно — как большинству евреев России. Учеба, поиск заработка, экзамены, уроки… Именно здесь Хаим впитал любовь к науке и приверженность сионизму. Но — как он пишет в своих воспоминаниях — «эти две сферы моей жизни никак не соприкасались одна с другой». Заметим, что во всей жизни Вейцмана прослеживаются эти две линии — наука и сионизм. Соприкасались ли они? Да, причем двумя равно важными способами. Во-первых, работа в науке и технике имела своим следствием определенное положение в обществе, престиж, круг знакомств. Во-вторых, наличие независимого источника доходов делает человека более независимым в суждениях и действиях — что и показала вся жизнь Вейцмана.