Клэр Томалин - Жизнь Джейн Остин

Генри был любимым деверем Элизабет, но и Фрэнк приезжал достаточно часто, а когда он обручился с девушкой из Рамсгейта, ее тоже пригласили погостить. Иногда прибывал с визитом Чарльз. Джеймс однажды летом привозил на несколько недель в Годмершем свою семью, а его дочь Анну, когда она подросла, приглашали и саму по себе. Старшие Остины, как мы уже знаем, были у сына и невестки в 1798 году. Кассандру приглашали очень часто, и она помогала Элизабет при рождении детей. Джейн звали в гости значительно реже. Если верить ее хэмпширской племяннице Анне, которая хорошо знала их всех, жена Эдварда недолюбливала Джейн. Элизабет, по словам Анны, «была очень приятной женщиной, прекрасно образованной, но без особых талантов. Она любила домашний уют, в чувствах к другим была сильна, но избирательна». Из двух сестер Остин она «предпочитала старшую». Почему? «Ганстоунским Бриджесам в ту пору вполне хватало маленьких талантов, а большие для них оказывались уже свыше меры». Хотя к этому мнению следует отнестись осторожно, слова Анны, в общем-то, находят подтверждение в других источниках.

Например, в воспоминаниях другой племянницы, Фанни, которая записала их, хотя и со многими неточностями, в 1869 году, когда ей было уже за семьдесят. Фанни вспоминала, что тетушка Джейн

была вовсе не такой утонченной,как можно было ожидать при ее таланте.Они [Остины] были небогаты и общались по большей части с людьми незнатными и зауряднымии, хотя и превосходя тех образованностью и культурой,мало отличались от них в смысле утонченности…Тетя Джейн была слишком умна, чтобы не отбросить все признаки «обычности» (если я могу употребить такое выражение) и не попытаться облагородить саму себя… Обеих тетушек [Кассандру и Джейн] воспитали в полнейшем незнании Света и его обычаев (я подразумеваю моды и тому подобное), и, если бы только папина женитьба не привела их в Кент… они, хоть и оставались бы сами по себе такими же умными и достойными, находились бы значительно ниже на общественной лестнице.

Этот пассаж приводил и до сих пор приводит в расстройство и негодование многих поклонников Джейн Остин и считается примером родственного вероломства, а также абсолютно ошибочного представления об «утонченности» в Викторианскую эпоху. Но следует помнить, что Фанни очень любила тетку и свои воспоминания о ней, изложенные в письме к младшей сестре Марианне, закончила так: «Если эти рассуждения тебе неприятны, прости меня, но они просились с моего пера, и вот появились и изрекают правду…» Важность их состоит хотя бы уже в том, что из них можно понять, как Джейн принимали в Годмершеме: неизменно доброжелательно, но с отчетливым налетом снисходительности, чего она не могла не чувствовать. Например, приходящий куафер, который время от времени являлся в дом подстригать и укладывать дамам волосы, снижал для нее плату за свои услуги, — видимо, было очевидно, что ее воспринимают как бедную родственницу.

Автору, для которого ложное положение в обществе являлось одной из основных тем, в Годмершеме было что понаблюдать и о чем написать, но находиться здесь зачастую оказывалось не так уж приятно. Ничего необычного в подобной ситуации нет, для писателя она только естественна. Никто так зачарованно не исследует высшее общество, как тот, кто ощущает свою непричастность к этому волшебному кругу. Одним из очевидных примеров, конечно, является Ивлин Во. Генри Джеймс оставил достоверные зарисовки жизни в великосветских домах Англии, хотя и оставался сторонним наблюдателем. Оба писателя научились, как и Остин, «отбрасывать все признаки „обычности“» и впоследствии были, как и она, провозглашены непререкаемыми авторитетами по части поведения настоящих джентльменов и леди.

Упоминания Джейн Остин о кентских джентри не отличались ни почтением, ни даже вежливостью. «Явились, уселись, встали и отбыли», — описывала она визит неких благородных дам. Или о дочерях одной из них: «Каролина нисколько не стала не грубее, а Гарриет — нисколько не изящнее». Или: «Элизб. для дамы ее возраста и положения имеет высказать поразительно мало, а мисс Хаттон немногим больше». Мисс Флетчер, одна из молодых леди, с кем, как считали родные, Джейн могла бы подружиться, заинтересовала ее только тем, что любила «Камиллу» Бёрни, — и больше ничем. Похоже, из всех обитателей Кентербери Джейн готова была считать интересными людьми одних только молодых офицеров. А годмершемские вечера в семейном кругу попросту усыпляли. «Дай угадаю, Элизб. занимается рукоделием, ты ей читаешь, а Эдвард отправился почивать», — писала Джейн Кассандре, когда та навещала брата в декабре 1798 года.