Михаил Петров - В дни войны и мира

А еще мы знали И. К. Зайцева как большого шутника.

Как-то я не удержался, спросил его:

— Иван Кузьмич, а правду говорят сплавщики, будто в прошлые годы вы, будучи плотовым лоцманом, послали с Нижней Волги своей супруге в село Русский Турек телеграмму, в которой сообщили, что плывете по Волге и на прогоне от Винновки до Ермачихи ни капли спиртного в рот не брали? И будто ваша жена, донельзя обрадованная таким сообщением, даже молебен отслужила?

Иван Кузьмич хмыкнул, кивнул согласно:

— Все именно так и было. По молодости шутковал все. Вот и в том разе… Правда, жена не знала, что расстояние-то от Винновки до Ермачихи всего четыре километра, а плот проходит его не более чем за час.

Что ж, без шуток тоже нельзя. Они помогают жить и работать.

Лесосплавщик часто меняет место своей работы. Только, бывало, обвыкнет, подружится с коллективом, а подходит сезон — и наступает пора расставания.

То же самое произошло со мной и на лесопристани Носок. Весной 1934 года, по окончании здесь работ, я был переведен на должность линейного агента на реке Вятке. И выехал в район Мари-Малмыжа.

Здесь основная моя обязанность состояла в том, чтобы без задержек проводить плоты через перекаты на трудном участке реки.

Помню, при одной из таких операций к нашему плоту неожиданно подошел и пришвартовался катер. Оказалось, что на нем прибыл прокурор Малмыжского района. Подойдя ко мне, он предупредил, что с верховьев Вятки идет буксирный пароход и тянет за собой баржу с хлебом. А поэтому, дескать, он не уйдет с плота до тех пор, пока не будет освобожден фарватер реки. Короче: если до подхода этого каравана я не освобожу русло реки, в результате чего может произойти авария с баржей, на которой находится такой ценный груз, как хлеб, то я буду тут же арестован и предан суду.

Вот это положеньице! Иду к ребятам, объясняю ситуацию.

Конечно же, не столько угроза прокурора, сколько наша сознательность и дружная работа явились результатом того, что мы своевременно сняли севший на мель плот и освободили фарватер реки для буксира и баржи с хлебом. Ведь это — хлеб!

Но беспокойство за эти проклятые перекаты, пока через них шли плоты, не прекращалось и позднее. Ведь они должны были быть свободными и для прохода судов с нефтью, керосином, наконец, и пассажирских пароходов. И мы работали подчас целыми сутками, отличая день от ночи лишь по рассветам да закатам.

К осени 1934 года мне пришлось расстаться с работой и на этом участке реки. Ибо Малмыжская лесосплавная контора вручила мне путевку на учебу в Поволжский лесотехнический институт, расположенный в городе Йошкар-Ола. Так закончились мои работа и комсомольские дела в близком и дорогом моему сердцу Малмыже, на водных и лесных просторах, прилегающих к нему.

В заключение должен сказать, что ничего героического в нашей работе вроде бы и не было. Трудились. Работали, как и все, согласно разуму, совести и чести. Правда, на какие бы участки нас ни посылал комсомол, мы ясно понимали, что это нужно Родине, что государству сейчас нелегко. Значит, наша задача — максимально помогать ему. И с присущими комсомолии энтузиазмом и энергией мы и выполняли ее.

Ну а в начале тридцать шестого началась моя военная служба. Как уже говорилось, в Ярославском военно-хозяйственном училище, куда я был послан по комсомольской путевке.

…Все это невольно припомнилось, когда маршал Р. Я. Малиновский сказал мне о двух вехах в моей жизни: от лесосплавщика — до генерала. И ведь верно он тогда подчеркнул: такое возможно только в нашей Советской стране.

А теперь — снова о Р. Я. Малиновском. Как о человеке и министре.

Маршал М. В. Захаров как-то писал о Родионе Яковлевиче:

«Пользуясь правом человека, лично знавшего Малиновского, хорошо знакомого с его деятельностью, я подчеркнул бы здесь, что Родион Яковлевич был настоящим марксистом-ленинцем и в решении сложных проблем военного строительства опирался на законы материалистической диалектики, на данные марксистско-ленинской науки. Он был логичен и последователен во всем. Глубоко понимая роль науки и техники в современной войне, он верно определял направление их развития и использования в интересах повышения боевой мощи армии и флота, настойчиво добивался осуществления принятых решений».

Прекрасная, объективная характеристика!

Как человек, много лет находившийся рядом с Р. Я. Малиновским, добавлю, что характерным для стиля его работы было то, что он всегда брался за главные звенья, решал кардинальные вопросы, всячески поощряя при этом инициативу подчиненных, не обременяя их мелочной опекой. Но, доверяя людям, одновременно и жестко контролировал исполнение своих заданий, приказов. Весьма требовательным Родион Яковлевич был, в частности, к командующим войсками военных округов, тщательно следил за ростом их знаний в области военного искусства. На моей памяти немало командно-штабных учений, просто тренировок и летучек, которые проводил лично Министр обороны. И командующие, привлекаемые на них, шли как на самый строгий экзамен, прекрасно зная, что компромисса в оценке знаний Родион Яковлевич ни за что не допустит. А потому и готовились к этому испытанию особенно тщательно.