Александр Уолкер - Одри Хепберн – биография

ЮНИСЕФ в то время остро нуждался в деньгах. «Он всегда в них нуждался», – сказала Криста Рот со смирением в голосе. Хотя многие думают иначе, но ЮНИСЕФ вынужден добывать деньги исключительно своими собственными усилиями. ЮНИСЕФ не финансируется из бюджета ООН. В то время ему приходилось искать более двадцати миллионов долларов на оказание помощи пяти миллионам голодных в Северной Эфиопии. Одри готова была вместе с другими знаменитостями обратить свою славу в денежные суммы для благотворительной деятельности. Позднее Одри была включена в группу «послов доброй воли». В нeё входили Питер Устинов, Ричард Аттенборо, Роджер Мур, японская писательница и актриса Тецуко Куроянаги и другие.

Все eё командировки в эти годы финансировались за счет добровольных взносов, сборов с благотворительных мероприятий и пожертвований частных лиц. Одри с неизменной щепетильностью расходовала деньги из фондов ЮНИСЕФ, экономя абсолютно на всем. Она заносила все свои затраты в маленький блокнот. Когда-то вот так же, будучи начинающей киноактрисой, она записывала, куда тратила карманные деньги, выданные студией. В конце съемок она возвращала остаток – совершенно неслыханное дело для Голливуда.

К выполнению своего первого задания, полученного от ЮНИСЕФ, она приступила вскоре после того, как было объявлено о eё вступлении в упомянутую группу. Она отправилась в районы Эфиопии, пострадавшие от голода. Одри поставила только одно условие: Роберт Уолдерс должен быть рядом с ней, куда бы eё ни направлял ЮНИСЕФ. Они сели на самолет компании «Свиссэр», направляющийся в Аддис-Абебу. Это eё путешествие выглядело особенно спартанским: одна сумка и два чемодана. Вскоре им пришлось сидеть не в креслах лайнера, а на мешках с рисом в кузовах грузовиков и ехать по разбитым дорогам, лететь до палаточных городков или медицинских лагерей на ветхих вертолетах, грохочущих над иссушенной до трещин землей. Каким далеким и фантастическим казалось то время, когда она требовала установки биде в своем гостиничном номере в Конго, где снималась «История монахини».

На ней всегда был самый простой походный костюм: шорты в стиле «Индокитай», рубашка «Лакоста», косынка, а когда заходило солнце и становилось прохладно, она надевала свитер пастельного цвета. «Я здесь не для того, чтобы меня видели, – говорила она, – но для того, чтобы весь остальной мир увидел тех, кто живет здесь».

Она держала младенцев на руках и отгоняла от них мух. Она ездила в те места, где не было электричества, не было воды, отопления, не соблюдались никакие санитарные нормы. Она видела, как люди купаются в реках из сточных вод, потом пьют эту воду. Ее встретили озадаченным молчанием в детском приюте в Мекеле в Северной Эфиопии. Молчание длилось до тех пор, пока она не произнесла на местном наречии два простых слова, которые зубрила с таким усердием, словно это был сценарий голливудского фильма: «Благодарю вас». Тогда глаза равнодушных ко всему детей внезапно ожили «и в буквальном смысле слова замерцали передо мной». Одри размышляла: «Парадокс, но ведь все последние годы я сидела дома только из-за детей. А вот теперь ради детей я путешествую по всему свету».

Одри посещала центры распределения гуманитарной помощи, больницы, стройки, где работало столько людей, что это зрелище напоминало ей какую-то эпическую сцену из Ветхого завета. Ее поразило то, что жителям Эфиопии лопаты были нужны не только для того, чтобы копать могилы, но и для того, чтобы рыть колодцы. Это был мир, вовсе не похожий на тот, к которому она привыкла, – «возникало ощущение, что я на луне». В одном лагере она увидела одиноко стоящего ребенка. Одри спросила маленькую девочку, кем она хочет стать, когда вырастет. Девочка ответила: «Живой». Вряд ли сценарист включил бы этот эпизод, боясь обвинений в слезливой и неправдоподобной сентиментальности. Здесь же была реальность страны, где пятилетние дети напоминали беспомощных младенцев. Ужас там был ощутим физически. Женщины здесь переносили трагедии с достоинством и стойкостью. Они сохранили телесное изящество и стройность. Кто знает, возможно, они чувствовали какое-то глубинное родство с этой грациозной женщиной, имя и слава которой были известны только официальным сотрудникам из ЮНИСЕФ, проводившим eё сквозь толпы местных жителей. Один интервьюер спросил ее, нужно ли увеличить штат комитетов социальной помощи, и Одри ответила: «Матери – вот самая лучшая социальная помощь».