Александр Уолкер - Одри Хепберн – биография

«Он привнес смысл в мою жизнь. Вернул мне молодость», – говорила она, и eё слова казались репликой из какого-то банального фильма. Они провели вместе семь счастливых лет до самой смерти Оберон в 1979 году. Они вели себя как любовники: гуляли, взявшись за руки, по пляжу в Малибу, куда Мерль переехала после развода с Пальианом. Они вместе отправлялись в путешествия на яхте от острова Каталина. В маленьких отелях они останавливались под вымышленными именами, словно молодожены. Когда Оберон сделали операцию на сердце, Уолдерс проводил у eё постели бессонные ночи. «Мой бедный, бедный Робби, я тебя подвела», – говорила она ему через два года после операции. Она оставила мужу виллу на побережье и два миллиона долларов.

Уолдерс был безутешен. Вокруг него суетились друзья. Роберта пригласили на обед, где присутствовали Билли Уайлдер и Одри Хепберн. Она в это время готовилась к съемкам фильма «Они все смеялись» и очень переживала из-за распада своей семьи. Печального вдовца посадили рядом с киноактрисой. Одри, забыв о собственных огорчениях, пыталась приободрить соседа. Чужие горести всегда пробуждали в ней сочувствие. Они сразу же прониклись симпатией друг к другу и вскоре стали говорить на голландском, вспоминая о детстве в Нидерландах. «Дружба с первого взгляда» – так назвала их отношения Одри.

«Благодаря ей я почувствовал себя лучше, – подтвердил Уолдерс, добавив: – Только это она и намеревалась сделать». Через несколько месяцев они встретились снова в Нью-Йорке, куда Уолдерс приехал по делам. Ему позвонила знакомая Конни Уолд и сказала, что Одри будет рада встретиться с ним. Теперь уже Роберт выступал в роли утешителя. Плотно составленное расписание съемок мешало их встречам, но вот однажды были отменены вечерние съемки. Боясь, что ей придется провести вечер в одиночестве, Одри попросила Уолдерса зайти к ней. Целых два часа провел он с Одри, обсуждая eё проблемы. Две недели спустя он вернулся в Нью-Йорк с твердым намерением встречаться с ней регулярно. Вскоре они стали видеться по нескольку раз в день.

Если верить Уолдерсу, то Одри испытывала к нему не столько романтические чувства, сколько материнские. «Она понимала, что мне было необходимо общение с женщиной», – рассказывал он. Так оно и было. Но Одри eщё не осознала, что этой женщиной была она. Актриса вернулась в Швейцарию, и бракоразводный механизм пришел в движение. Уолдерс тогда находился на Малибу. Их ночные телефонные разговоры только укрепили желание быть рядом. Одри попросила его приехать в Толошеназ.

Хлопоты, связанные с разводом, изматывали ее. Муж отстаивал права опекуна. Швейцарские и итальянские адвокаты убедились, что Одри и Дотти разделяет пропасть и ничего общего у них не осталось, кроме сына. Бракоразводный процесс явно затягивался. Роберт Уолдерс обладал способностью к сочувствию, которое помогло Одри сохранить здравый смысл и не утратить самообладания в те трудные дни и месяцы. В этом-то, по eё мнению, и заключалась настоящая любовь: в товариществе, в готовности защитить. Такой смысл вкладывал в эти слова Т. С. Элиот. В «Вечеринке с коктейлями» трио «защитников» символизирует «армию спасения», которая спешит утешить тех друзей и знакомых, что попали в беду.

Поскольку никакие дела в США не отвлекали его, Роберт Уолдерс спокойно проводил время в Толошеназе. О его дружбе с Одри говорили сдержанно, сохраняя такт. Когда, наконец, судебная тяжба завершилась в 1982 году, у Одри с Уолдерсом, как говорят, было полное взаимопонимание. Ни он, ни она ничего не выиграли бы от заключения брака, в том числе и в финансовом отношении. Уолдерс, конечно, был не так богат, как Одри, но его можно назвать человеком состоятельным, поэтому он не принадлежал к охотникам за деньгами. Они оба пережили слишком много печального и знали всю зыбкость отношений, не основанных на любви. «Нет никаких причин, мешающих нашему браку, – объясняла Одри позднее, – но мы очень счастливы и без него».

Журналистке из «Вэнити фэа» Доминик Данн Одри рассказала о сути их отношений немного подробнее:, «Мы с Робби нашли друг друга в ту пору, когда оба были очень несчастны. А теперь мы оба безумно счастливы снова». Уолдерс, видимо, имел талант заполнять духовный вакуум. "Иногда пусть будет лучше поздно, чем никогда, – заметила Одри. – Если бы я повстречала его, когда мне было восемнадцать, я бы не сумела его оценить по достоинству. Я бы подумала: «Он такой же, как все». Если это звучит как некое упрощение, то стоит вспомнить, что Одри любила все воспринимать просто, по крайней мере пока это было возможно. Этот eё природный талант придавал ей особое очарование, но он же делал актрису уязвимой и ранимой.