Василий Яковлев - Генерал Кравченко

Но оказалось, что до конца было еще далеко. Огнем полыхал обреченный на гибель самолет. И тут внезапно я услышал за спиной быстрый и резкий стук. В тот же миг стекла очков потускнели, синева застлала глаза. Лицо словно обожгло. Бросил самолет вниз, но не мог понять, что произошло. И тут только увидел позади себя вражеский истребитель. Я взвился свечой ввысь и бросился на врага в атаку. Сорвал забрызганные маслом очки, стало еще хуже. Едкий бензин больно режет глаза. Неужели погибну? В первом же бою, после первого успеха? Но если уж придется умирать, то надо уничтожить и врага!

Развернулся и кинулся на противника в лобовую атаку. Вражеский истребитель увернулся от боя и, набирая предельную скорость, стал удаляться. Внезапно перед глазами промелькнул новый самолет. Глаза мучительно резало. Приготовился сражаться, но увидел, что это «ласточка». Свой! Да это же Антон Губенко! Его № 9. Спасибо, друг, за выручку! На сердце стало легче. Подлетел и увидел лицо товарища. А боль в глазах все сильнее. Из пробитых баков хлещет бензин и масло. Вражеский истребитель удирал. Губенко не преследует. Он показал на пулеметы. Я понял: пулеметы пустые. Нужно сейчас же идти на посадку.

Антон дал понять, что надо садиться «на пузо». Иду на посадку. Самолет пронесся над рисовым полем, плавно коснулся земли, заскользил, пополз и остановился. Я выскочил из кабины, сорвал с головы шлем, помахал им Губенко «все, мол, в порядке». Губенко скрылся из виду. Состояние беспредельной радости пережил я, стоя у самолета и провожая взглядом исчезающего Губенко. Спасибо, дорогой друг, выручил!

Глаза болели, кружилась голова, при посадке еще ударился левой щекой и лбом о прицел, но в горячке не заметил боли. Я испытывал радость. Мой первый бой состоялся! Я все-таки сбил бомбардировщика!

Правда, кончился этот бой как-то несуразно, изуродована моя «ласточка». Со всех сторон сбегались крестьяне. Боль в глазах и в голове усилилась. Люди окружили меня и проводили к ближайшему телефону.

Оставив у самолета охрану из крестьян, я отбыл в Наньчан. Пришлось ехать на поезде почти целые сутки. Только к вечеру 30 апреля прибыл в Наньчан, явился в часть и… попал на вечер в честь Первого мая. Не описать, как я был счастлив, видя вокруг друзей, слыша их голоса. Летчики наперебой рассказывали мне подробности сражения. В этом бою мы уничтожили 12 бомбардировщиков и 9 истребителей.

Под разноцветными праздничными первомайскими огнями мы праздновали победу».

Воздушные бои стали частыми. Добровольцы успешно срывали попытки японцев нанести бомбовые удары по военным базам и промышленным объектам Китая.

Разведка установила, что японское командование готовит массированный авиационный удар по Уханьскому аэродрому, где было сосредоточено много наших самолетов СБ. В разработке плана защиты авиабазы и города приняли участие Жигарев, Рытов и командиры истребительных групп Иванов, Благовещенский и Захаров. Спланировали все до мелочей. К Ухани были скрытно переброшены более ста истребителей И-15 («чижи») и И-16 («ласточки»). Все экипажи находились в готовности № 1. Время тянулось медленно. Людей мучило сомнение: «Вдруг разведка ошиблась и японцы не прилетят?»

В 10 часов утра посты наблюдения донесли, что на Ухань идет несколько групп японских бомбардировщиков под сильным прикрытием истребителей.

Авиагруппа А. С. Благовещенского поднялась в воздух первой, за ней остальные.

Внезапно на одну из групп из-за облаков начали пикировать японские истребители. Они подошли над облаками на высоте около 5000 метров, рассчитывая связать боем наши истребители, чтобы бомбардировщики прорвались к аэродрому.

Маневр был разгадан. Часть советских истребителей завязала бой, а основная группа под командованием Зингаева пошла на перехват двухмоторным бомбовозам и атаковала их. Два японских самолета были сбиты сразу же, в том числе ведущий группы — японский полковник. Бой разгорелся жаркий. В соответствии с разработанным планом в небе наращивалось число наших истребителей. Строй японцев распался. Они, отчаянно отбиваясь, стремились уйти на свой аэродром, а наши добровольцы отсекали им путь к отступлению. С той и другой стороны в бою участвовало не менее, чем по сотне самолетов. Бой шел на всех высотах. Беспрерывно трещали пулеметы. Завертелась такая карусель, что с земли было трудно разобраться, где свои, где чужие.

Тридцать шесть японских самолетов были сбиты в этом бою. Два из них уничтожил Григорий Кравченко. Таких сражений и таких результатов не знала тогда еще история авиации. Китайский журналист, наблюдавший за боем, писал: