Валентин Антонов - Хроника шапочных разборов

По приказу сестры Феодору постригли в монахини. С тех пор прошло 12 лет.

И тут кто-то — быть может, сам патриарх Алексий: на своём посту он помнил даже не трёх, а пять императоров подряд, начиная с Болгаробойцы — и тут кто-то стукнул себя по лбу: да ведь у Зои же есть родная сестра Феодора, пусть и младшая, но ведь не менее же багрянородная!

Когда-то, давным-давно, ещё в начале царствования Романа, первого мужа, коварная Зоя отправила сестру в монастырь, где ту быстренько постригли в монахини (этот печальный для Феодоры эпизод её жизни показан на миниатюре справа). И если «достойный муж» Роман ещё и относился к Феодоре с тем уважением, которого она по происхождению своему заслуживала, то «стыдливый муж» Михаил уже с трудом представлял себе, кто такая Феодора, а теперешний император-конопатчик так и вообще не имел о ней никакого понятия, что для руководителей революции достоинства оборачивалось самой настоящей удачей.

Руководители, как мы знаем, времени даром не теряли. Они распорядились немедленно найти Феодору и любой ценой доставить её в Софийский собор — штаб-квартиру революции. Дело поручили хорошо вооружённому отряду.

Когда Феодора уяснила, чего всё-таки хотят от неё все эти очень шумные люди «во главе с полководцем», она им решительно отказала и даже попыталась было укрыться от них в божьем храме. Блестящий план руководителей революции рушился буквально на глазах. И тогда вооружённые люди, на руках у которых был ведь совершенно определённый и строгий приказ, «обнажили кинжалы» и силой выволокли багрянородную Феодору из церкви. Как говорится, картина маслом: после этого Феодору «облачили в царские одеяния, усадили на коня и, окружив со всех сторон, доставили в великий храм Божьей мудрости» — другими словами, в Софийский собор.

Уже на следующий день патриарх Алексий венчал Феодору на царство. Теперь у революции было своё легальное знамя, и оставалось только уладить вопрос с бывшим императором…

Император же, осаждённый в своём дворце, никак не хотел становиться бывшим и продолжал сопротивляться изо всех сил. Не хотел сдаваться и его дядя-новелиссим: когда в городе начались погромы, он со своими людьми сумел прорваться к царскому дворцу, и теперь они были там вместе — племянник и дядя. А в рукаве у них ещё оставался последний козырной туз, вернее, козырная дама. И вот примерно тогда же, когда одни вооружённые люди доставили в Софийский собор Феодору, другие вооружённые люди доставили в царский дворец её сестру Зою.

Наскоро переговорив с нею и взяв с неё обещание сохранять благожелательный нейтралитет, император вывел Зою — в чём была — на высокий балкон и продемонстрировал её собравшейся внизу толпе: вот-де она, ваша «матушка Зоя» — жива и здорова, чего и вам желает…

Надеясь подобным образом утихомирить разбушевавшийся не на шутку «простой народ», император проявил полное непонимание того, что происходило вокруг. Не для того Софийский собор затевал всю эту революцию, чтобы вот так просто, одним махом, вернуть ситуацию на исходные позиции. И пути назад ни для кого из них уже не было.

Бои за царский дворец после этого только усилились. Ряды защитников дворца таяли, и вскоре тем, кто был внутри, стало очевидно, что дворец им не удержать. И ведь не удержали: считанные часы спустя царский дворец был взят (и, как водится в таких случаях, разграблен). А племяннику-императору и его дяде-новелиссиму удалось выбраться и морем переправиться в близлежащий монастырь, в котором они надеялись теперь уже просто найти защиту…

Современные развалины того самого монастыря, где нашли укрытие свергнутый революцией император и его дядя.

Итак, император оставил свой высокий пост и бежал. Революция одержала полную победу:

Об этом стало известно в городе, и сразу облегчённо вздохнули все, чьи души до того были полны страха и робости. Одни стали приносить благодарение Богу за избавление, другие славить царицу, а простой и рыночный народ принялся водить хороводы и распевать о событиях, на ходу сочиняя песни…

Быть может, дальнейшая участь свергнутого императора была бы не столь печальной, укройся он не где-то в монастыре, под Божьим покровительством, — всего-то час пешего хода от дворца, а, скажем, где-нибудь на Руси, под покровительством правившего там Ярослава Мудрого.