Дмитрий Шеваров - Двенадцать поэтов 1812 года

Храм в Печетове закрыли в 1930-е. Старики рассказывают, что когда в 37-м из Печетова увозили последнего его настоятеля, Моисея Васильевича Пузыревича, то все жители села вышли его проводить, а он все повторял: «Простите, люди добрые! Прощайте!..»

В церкви сначала хранили зерно, потом солили кожи. Если на рубеже XIX и XX веков по окрестным деревням было более трех тысяч прихожан, то сегодня, как рассказывает отец Михаил, тут осталась одна воцерковленная бабушка — Антонина Александровна Базанова. Во время войны ее, девчонку-подростка, арестовали за неявку на разработку торфа и отправили на воркутинские шахты. Когда война закончилась, девушку отпустили домой. Непосильная надсадная работа отозвалась на здоровье, детей уже быть не могло. Было от чего обидеться на Бога и на людей, но не найти сейчас в округе более радостного, отзывчивого и приветливого человека, чем баба Тоня. С весны до осени она нянчится с детьми дачников, и они обожают ее.

На открытие памятной доски она пришла из своей деревни Сельцы, обнималась с печетовскими подругами, плакала и любовно глядела на ребятишек неклюдовской школы, всю церемонию стоявших в почетном карауле у портрета генерала от кавалерии Павла Васильевича Голенищева-Кутузова.

Портрет раньше висел в печетовской школе, напоминая ребятам о том, кто они и откуда. Сейчас в Печетове школьников не осталось — школу «оптимизировали» шесть лет назад. Местных ребят перевели учиться за тридцать пять километров в Неклюдово. Уехали все семьи, где были школьники. Ведь только это и держало людей — работы в этих местах и так давно нет. Разрушено все, созданное предками, — и дореволюционное, и советское. В Печетове бок о бок с храмом — заброшенный двухэтажный универмаг, построенный в 1980-х. Давно закрыт на замок клуб.

Переехал в село Малое Василево и многодетный отец Михаил, ведь у него уже и внукам сейчас нужна школа. И храм в Печетове опять остался сиротой. Государство, как и в 1920–1930-е годы, стало детонатором распада и запустения на селе. Вот закрыли школу, а ударили по всему здешнему жизнеустройству и загубили вместе со школой и только начавший возрождаться храм-великомученик…

Вьется под сводами печетовского храма — высоко-высоко, там, где фрески с ангелами, — какая-то белая птица. Очевидно, влетела через дыру в кровле, а обратной дороги найти не может. И не знаешь, как ей помочь.

Победный голос Дмитриева. — Штрихи к портрету. — Окончательное возвращение в Москву. — Встреча с Державиным. — Новый дом и сад. — Дерево друзей. — Новоселье

Итак, победу России привез Павел Васильевич Голенищев-Кутузов, а возвестил о ней Иван Иванович Дмитриев. Произошло это в Казанском соборе после литургии. Высокий и статный Дмитриев взошел на первую ступень специального помоста, возведенного у амвона. С правой стороны стояли вдовствующая императрица Мария Федоровна со своим двором (Александр I и его братья находились при армии, императрица Елизавета Алексеевна и великие княгини пребывали в Европе), слева — послы иностранных государств. Не только храм, но и вся площадь перед собором была заполнена народом.

Эта минута, наверное, была лучшей в жизни Дмитриева. Вот когда оказался востребован его талант чтеца. Красивый голос Дмитриева разлетался по храму, вызывая ликование и слезы радости:

«Божиею милостию мы Александр Первый император и самодержец Всероссийский, и прочая, и прочая, и прочая, объявляем всенародно. Буря брани, врагом общего спокойствия, врагом непримиримым России поднятая, недавно свирепствовавшая в сердце отечества Нашего, ныне в страну неприятеля пренесшаяся, на ней отяготилась. Исполнилась мера терпения Бога защитника правых! Всемогущий ополчил Россию, да ею возвратит свободу народам и царствам, да воздвигнет падшая!.. Неприятель пребыл непреклонным к миру. Но едва протек год, узрел он нас при вратах Парижа!.. Всемогущий положил предел бедствиям!.. Уверены Мы, что Россия падет на колена и прольет слезы радости у престола Всещедраго…»

С последним словом манифеста начался благодарственный молебен, все пали на колени, праздничным салютом загремели орудия, установленные на верках Петропавловской крепости, и над площадью грянуло «ура».