Валерий Бочков - Ниже нуля по Фаренгейту

Белый свет, словно молния, на миг осветил лес.

Зверь попятился – я видел, что он отступил. Набычив страшную голову, выпучив сверкающие глаза, он отступил. Я заорал и пошел на него. Я кричал и нажимал на кнопку, вспышка выхватывала застывшие картины – черно-белые, зернистые, будто кадры какой-то адской хроники. Рита тоже начала кричать. Она махала руками и чуть не выбила фотоаппарат у меня из рук.

Задрав рогатую голову, зверь попятился, повернулся боком – и мне удалось наконец рассмотреть его.

Это был лось.

Он оступился и чуть не упал. Проваливаясь в глубокий снег, он с треском мял мелкие деревья, крушил ветки и сучья, ломал кусты. Потом затрубил и ломанулся от нас через лес.

– Это лось! – Рита плакала, прижимаясь ко мне. – Чертов лось!

Кажется, я тоже плакал. Хохотал и плакал. Целовал ее мокрые, холодные щеки, горькие губы. Это была самая настоящая истерика.

– Лось, сукин сын! – шептала Рита. – Вот ведь сукин сын…

Я обнимал ее, вокруг чернела ночь, перед глазами, как кино, плыли кадры, выхваченные вспышкой: вертикали деревьев, белых, будто из алюминия, бесовская тень огромных рогов на них, чернильные полосы теней, уходящих в перспективу.

– Погоди… – я отпустил Риту. – Погоди…

Я выпрямился, поднял фотоаппарат над головой, нажал на кнопку. Вспышка осветила лес, вдали, на самой границе света и мрака, что-то блеснуло.

– Смотри… – тихо сказал я и снова нажал на спуск.

– Что это? – так же тихо спросила Рита. – Я ничего не вижу.

– Знак. Дорожный знак.

Мы выбрались на шоссе.

На желтом ромбе дорожного знака был нарисован черный силуэт лося.

Над нами сияла полная луна, от ее сизого света сугробы и дорога казались синими. В ста метрах от знака на обочине стоял наш джип. На крыше и капоте лежал снег, снега выпало дюйма три. Я помог Рите снять снегоступы, кое-как стащил свои. Мы залезли в кабину. Я открыл бардачок, среди сальных тряпок и мятых инструкций нашел ключ.

Движок запустился с полоборота.

Мы сидели молча. Ехать у меня не было сил.

Не было сил говорить, думать…

Печка надсадно гудела, дула горячим воздухом нам в лицо – я врубил ее на максимум.

Я достал камеру, включил. На экране появился последний кадр – лес и крошечный желтый ромб дорожного знака.

Рита положила голову мне на плечо. На следующем кадре лось удирал в сторону дороги, Рита тихо засмеялась. Я повернул голову и поцеловал ее в мокрые волосы.

– Только не ври мне больше, ладно? – прошептала Рита. – Никогда.

У меня в горле застрял комок, я что-то промычал, кивнул головой и выключил камеру.

Не хватало мне только сейчас разреветься.