Наталия Чернышова-Мельник - К. Р. Баловень судьбы

Как же не встретиться с вошедшим в моду живописцем? Константин не мог упустить этот шанс. Впрочем, не капризная мода его влечет, а серьезный разговор с мастером о живописи, о том, какие, по его мнению, есть пути для ее дальнейшего развития. И разговор этот состоялся. Он стал еще одним шагом, пусть и небольшим, в деле воспитания художественного вкуса, во многом определившем в дальнейшем личность великого князя, его судьбу.

Как только курс лечения закончился, Константин покидает Италию. Ничто не удерживает его в этой благословенной стране, он рвется домой, в Россию. Вернувшись в столицу в июне, радуется встрече с родными, которые, как обычно, проводят лето в пригороде – в Павловске. Константин уделяет много времени семье, но иногда покидает близких и отправляется на прогулку в Санкт-Петербург. 10 июня он записывает в дневнике:

С утра один поехал в город. День прохладный. Со станции ехал по Гороховой и по Невскому. Заехал в Казанский собор; там у иконы сделана новая лестница с серебряными поручнями. Помолился.

Иногда он, по собственному признанию, бывает «в грустном, серьезном расположении духа». Но это случается с каждым юношей на пороге взрослой жизни. Отрок становится юношей, и этот переход, очень важный, часто бывает болезненным.

В августе 1876 года великому князю Константину Константиновичу исполнилось восемнадцать лет. В день рождения он был призван в Зимний дворец, где его произвели в мичманы – первый офицерский чин в российском флоте. Его дальнейший путь предопределен отцом – юноша должен посвятить свою жизнь морской службе и в ближайшем будущем отправиться на фрегате «Светлана» в новое плавание.

Ни у кого в семье это не вызывает ни малейшего сомнения. Только вот император Александр II, с улыбкой глядя на юного мичмана, предлагает повременить немного со службой и отдохнуть пару недель с царской семьей в Крыму, в Ливадии. Здесь обычно представители молодого поколения семьи Романовых занимаются конным спортом, купаются, читают, музицируют, записывают впечатления о прошедшем дне в дневник. Последнее занятие – добрая традиция. Великий князь Константин с удовольствием следует ей, и в конце каникул, которые пролетели совсем незаметно, 4 сентября, пишет:

Жаль покидать Крым, но пора на службу царскую. Дай бог мне честно нести ее и быть примерным морским офицером, утехой родителей и надеждой родной земли.

Его путь лежит через Одессу, Буюк-Дере, Константинополь – в Смирну. Здесь уже пришвартован фрегат «Светлана», которым, как и раньше, командует двоюродный брат Константина великий князь Алексей Александрович.

Конечно, среди вещей юного мичмана – его дневник. В нем впечатления о столице древней Византии, сделанные 9 сентября:

Страшно поражает первый вид улиц: узкие, неправильные, грязные, с множеством самого пестрого народа, во всех всевозможных костюмах, богатейшие мечети и фонтаны и подле самые несчастные лачуги последних бедняков… Турки сами по себе народ отличный: мирный, правдивый, честный, стоит только уметь хорошо с ними обращаться.

Когда-то отец Константина, бывшим таким же юным, как теперь он сам, мечтал о покорении Византии русскими войсками. У сына характер, по всему чувствуется, не такой воинственный. Он рассуждает совсем по-другому, скорее как человек штатский, боле того – лирик, поэт.

…У фрегата «Светлана» впереди большое заграничное плавание. Личному составу предстоит побывать на Мальте, в Неаполе, далекой загадочной Америке. И вот наконец в первый день нового, 1877 года русский фрегат встал на рейде в Норфолке, штат Вирджиния. Наших моряков здесь встречали восторженно, им было посвящено немало статей в местной прессе. А командующий американской северо-атлантической эскадрой, которая стояла в Норфолке, адмирал Френхард, дал в честь гостей на фрегате «Хардфорд» парадный обед. Вот как описывает его 27 января в дневнике великий князь Константин:

Сегодня в честь русских американские моряки дают большой бал в Navy Yard (Морской клуб. – Авт .), все в полной форме… Мы увидели большое здание… Зала была устроена из парусной: потолок и стены ее завешаны флагами всех наций и цветов; направо, осененное русским штандартом, под балдахином, председательское место, где находились старые почтенные дамы и генералы; налево – галерея для музыки. Зала была уже полна народу.

В феврале августейшие кузены Константин и Алексей отправились поездом в Нью-Йорк. Они вовсе не афишировали свое пребывание в этом городе, стараясь, осматривая достопримечательности, по возможности оставаться в тени. Любопытство американцев, проявлявших по отношению к ним повышенный интерес, несколько смущало молодых людей. Ранним утром 17 февраля, стараясь остаться никем не замеченными, они покинули отель и добрались в карете до железнодорожной станции. Поездом вернулись в Норфолк, и, как только они оказались на борту фрегата, «Светлана» покинула гавань. Два месяца продолжалось плавание русских моряков у берегов Северной Америки. 20 апреля президент Северо-Американских Соединенных Штатов решил устроить в честь великих князей Константина Константиновича и Алексея Александровича парадный обед. В сопровождении свиты они направились в Вашингтон…