Альфред Перле - Мой друг Генри Миллер

Шевалье Морис (1888–1972) — французский шансонье, создал классический тип «певца парижских бульваров».

Утри́лло Морис (1883–1955) — французский художник и театральный декоратор; внебрачный сын известной натурщицы (позировала Ренуару) и художницы Сюзанны Валадон (1865–1938). В мае 1934 г. Миллер писал Шнеллоку: «Был на выставке Утрилло, но его жизнь (Франсиса Карко) кажется мне гораздо более интересной, чем его творчество. Он точно не велик. Интересен, да. Но что за этим?.. Ни портретов, ни натюрмортов. Одни уличные сцены! С гротескными марионетками вместо людей. Тоже странно». Миллер упоминает здесь книгу Ф. Карко «Легенда и жизнь Утрилло» (1927).

Ван Гог Винсент Виллем (1853–1890) — голландский художник. Был торговцем картинами, проповедником. С 1886 г. жил в Париже, Провансе, Арле. За десять лет творческой биографии создал около восьмисот картин и более тысячи рисунков. Под «мечтами Ван Гога» Перле подразумевает его работы в духе картины «Улица в Овере» (1890). «Письма к Тео» Ван Гога Миллер приводит в списке книг, оказавших на него особенное влияние.

Саарские селяне — жители Саарской земли в Германии, прилегающей к границе с Францией.

Оффенбах Жак (наст. имя Якоб Эбершт; 1819–1880) — французский композитор, дирижер, виолончелист. Основоположник французской оперетты. Мировую славу принесли ему «Орфей в аду» (1858), «Прекрасная Елена» (1864), «Парижская жизнь» (1866), «Перикола» (1868), «Дочь тамбурмажора» (1879) и др. В центре большинства его оперетт — сатира, пародия; музыка отличается изяществом, игриво-пикантной мелодикой, танцевальной ритмикой.

Нищие среди вас… — парафраз евангельского стиха «Ибо нищих всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благоволить; а Меня не всегда имеете» (Мк. 14, 7, также: Мф. 26, 11 и Ин. 12, 8).

Эккерман Иоганн Петер (1792–1854) — секретарь Гёте в последние годы его жизни (с 1823 по 1832), автор книг «Разговоры с Гёте» и «Заметки о поэзии». Эккерман был сыном коробейника, принимал участие в войнах против Наполеона, в возрасте тридцати двух лет поступил в гимназию, а затем в Гейдельбергский университет.

Олд-Комптон-стрит — улица в Лондоне в районе Сохо.

Контора Кука — знаменитое английское бюро путешествий «Кук и сын» (основано в 1860-х гг.). Его конторы имеются во многих странах мира.

« Маршрутом Дьепп — Ньюхейвен» — рассказ Миллера, опубликованный в составе сборника «Космологическое око» (1939). Вот как Миллер передает в письме Эмилю Шнеллоку эпизод описанной им в этом рассказе поездки в Англию:

«У меня была виза, обратный билет, все мои рукописи, пишущая машинка и т. д., два чемодана всякого хлама, но английская иммиграционная служба в Ньюхейвене меня завернула. Фактически меня сдали на попечение констебля только за то, что в кармане у меня было всего сто семьдесят восемь франков и я не знал, в каком отеле остановлюсь по прибытии в Лондон. Они промурыжили меня почти три четверти часа, а потом сдали французским властям в Дьеппе, как какого-нибудь политзаключенного. <���…> Когда меня попросили перечислить книги, которые я написал, я назвал „Тропик Рака“, выходящий в феврале в „Обелиск-Пресс“ (Париж, Рю-Сент-Оноре, 338). Смычки! „Уж не хотите ли вы сказать, мистер, что пишете о медицине?“ — „Нет, — ответил я стыдливо потупившись, — пока что только о географии“. — И объяснил, что такое тропик Рака. Но мой инквизитор, кажется, и этому не поверил. Наверное, они в конце концов решили, что я псих. На французской стороне со мной обошлись шикарно — как с человеком: без лишних слов посмотрели паспорт, задали пару формальных вопросов, сказали, чтобы я продлил французскую визу (она была просрочена), и все! <���…> …я так ясно ощутил дух Франции, и мне так это все понравилось, что, когда в конце этот мужик пожал мне руку, да еще сопроводил к поезду, да еще пожелал счастливого пути, да еще назвал меня по имени — месье Миллер, — Господи, Эмиль, я чуть не прослезился! Я почувствовал себя счастливейшим человеком на земле только оттого, что мне разрешили вернуться в Париж. Если бы меня не пустили во Францию и депортировали в Америку, я бы разрыдался. Уж куда-куда, а в Америку мне точно не хотелось. (Я не говорю, что совсем не хочу побывать дома: на время — пожалуйста, но перебраться туда на вечное поселение — нет уж, увольте! Это было бы величайшим бедствием моей жизни.) Мое место во Франции. Или еще где-нибудь в Европе. Я больше не американец. Могу поклясться. Но как в этом Дьеппе французы проверяли мои бумаги! Почти не глядя. И это так по-людски! Стол старый, раздолбанный, чернила не пишут, котелок у мужика потертый, в усах — крошки, очки сползают, зубов нет, штаны так просижены, что просвечивают, руки все черные, изо рта несет, глаза слезятся, все валится на пол, и ничего не найти, кругом бардак и т. д., но этот парень — человек! И под задницей у него — весь груз французской истории, французской цивилизации, французской культуры, которая восходит к Риму, Греции, Карфагену, Криту, Месопотамии, и даже дальше — к человеку палеолита, к кроманьонцу. <���…> Да ему положить — художник я или каменщик, его не интересует, одно су у меня в кармане или сколько… <���…> Я бы его и выпить пригласил, только вот поезд мог отъехать в любую минуту, а я боялся, что эти чертовы выродки с английской стороны снимут меня с поезда и посадят на пароход в Америку» (1 января 1933 г.).