П Родионов: Как начинался застой?

По свидетельству тогдашнего Председателя КГБ В. Е. Семичастного, некоторые члены высшего руководства вынашивали идею об аресте Н. С. Хрущева. Вот даже как!

Утверждение бывшего первого секретаря МГК КПСС Н. Г. Егорычева, содержащееся в его интервью специальному корреспонденту «Огонька» (1989 г., № 6), о том, что «дело вовсе не в «заговоре» против Хрущева, а в том, что он сам вел дело к своему освобождению, что ЦК, избранный на XXII съезде партии, нашел в себе силы освободить от должности своего Первого секретаря, не дав возможности разрастись его ошибкам», мягко говоря, неполно, тем более что дальше у него идет оговорка: «Пленум надо было готовить, а это дело непростое, в известной мере опасное».

Разумеется, каждый Пленум ЦК, а уж тем более такой, где должен был решиться вопрос о руководстве, должен тщательно готовиться. Но готовиться не тайно, а на демократической основе. На самом же деле подготовка к данному Пленуму носила (и думаю, что Егорычев это знает не хуже, а, может, даже лучше многих других) заговорщический или, если хотите, закулисный характер. Это, собственно говоря, пусть и косвенно, подтверждает сам Егорычев, указывая на опасность подобной подготовки, которая была настолько реальна, что, по его словам, Брежнев, узнав о том, будто «Хрущев обладает какой-то информацией» насчет «демократической» подготовки к перевороту, настолько перепугался, что даже «никак не хотел возвращаться из ГДР, где находился во главе делегации Верховного Совета СССР». Думаю, знает Егорычев и о том, что среди организаторов и участников «подготовки» к Пленуму были заранее распределены роли и что каждый имел поручение «поговорить» с определенными членами ЦК. Сам Егорычев беседовал с группой москвичей — членов ЦК, в чем он сам и признается. Кстати, беседа с четырьмя-пятью членами ЦК не может служить основанием для утверждения, что «большинство членов ЦК были внутренне готовы к такому обсуждению» (то есть к обсуждению вопроса о замене Хрущева на посту Первого секретаря ЦК).

Сообщая читателям «Огонька» о том, как снимали Хрущева, Егорычев отступает от истины. Когда же он говорит о том, что поначалу у него с Брежневым сложились «достаточно хорошие отношения», — вот тут он объективен. Что касается речи Егорычева на XXIII съезде КПСС, то она, пожалуй, была одной из самых (если не самой) апологетических по отношению к Брежневу.

Конечно же, нельзя события тех дней сводить только к заговорщическим методам подготовки октябрьского Пленума. Речь должна идти и об объективной, назревшей тогда необходимости перемен. Хотя, повторюсь, от вопроса о том, как готовился и как был проведен Пленум, при всем желании никуда не уйдешь.

Зададимся теперь таким вопросом. Почему за столь длительное время подготовки к «перевороту» не было составлено обстоятельное, по существу вопроса сообщение, содержащее не только критику ошибок Хрущева, но и комплекс мер по исправлению этих ошибок, более или менее конкретной программы действий?

Тут я должен засвидетельствовать: сообщение, с которым выступил на пленуме М. А. Суслов (а оно называлось так: «О ненормальном положении, сложившемся в Президиуме ЦК в связи с неправильными действиями Хрущева»), не содержало глубокого анализа положения дел в партии и обществе, а уж тем более конкретной программы действий. Слишком много говорилось о «некоторых» лицах, близко стоявших к лидеру партии и якобы плохо влиявших на него. Особенно досталось зятю Хрущева А. И. Аджубею за его зарубежные поездки. По ходу сообщения зал разражался криками «позор!», и кричали это те, кто считал себя обиженным Хрущевым.

Выступая, Суслов специально подчеркнул два момента. Во-первых, то, что ему поручено изложить единодушное мнение членов и кандидатов в члены Президиума, а также секретарей ЦК КПСС. Правда, поначалу были некоторые разночтения. А. И. Микоян, например, предлагал сохранить за Хрущевым пост Председателя Совмина, но, встретив решительные возражения большинства членов Президиума, тут же снял свое предложение. Второй момент — это заявление о том, что Хрущев, признав правильность критики в свой адрес, просил Президиум разрешения не выступать на пленуме. Здесь потребуется уточнение. Дело в том, что, по признанию самого Суслова, в ходе заседания Президиума Хрущев подавал якобы неправильные реплики, фактически отрицал критику в свой адрес, однако напор со стороны многих членов Президиума был настолько силен, что Хрущев вынужден был перейти к обороне, а потом прекратил сопротивление.