Юрий Сушко - Высоцкий. На краю

Родись он на десяток лет раньше, глядишь — угодил бы в лагеря, на десять позже — не осознал бы, что виноват перед теми, кто не вернулся, и не спел бы о них. Сама дата его рождения реабилитирует — пусть хотя перед вечностью — эпоху, «когда срока огромные брели в этапы длинные».

Генеалогические изыскания у нас, увы, были не в чести, считались занятием праздным, несерьезным и никчемным. А подчас вредным и опасным, когда лучше было не знать, кем были твои деды-прадеды, чего добились в этой жизни, какими орденами награждались, каких титулов удостаивались…

Подлинными знатоками родословных были лишь кадровики и те «кому положено». Отрицая генетику, анонимные разработчики многочисленных анкет жестко требовали без утайки ответить на вопросы, кто из родственников в годы Отечественной войны находился на оккупированной территории, кто в плену, кто из близких проживал или проживает за границей. А чуть ранее настойчиво интересовались участием твоих предков в Октябрьской революции и белом движении…

— …Явилась? — равнодушно спросила у Нины дежурная нянечка в приемном покое. — Сама, что ли, пришла?

— Здравствуйте, — робко поздоровалась Нина. — Да, сама. Муж, знаете, в командировке. Он у меня военный… И я вот…

— А что, уже началось? — деловито осведомилась нянечка.

— Да не знаю, вроде бы нет.

— Ну, а чего ж тогда пришла?

— Так врачи говорили, ждать 12-го…

— Ну и ждала бы себе. Ладно, иди к доктору, там сегодня Ида Семеновна дежурит. Она посмотрит, скажет…

Врач приняла будущую маму ласково, осмотрела, успокоила: «Рано, милая, рано. Срок еще не подошел. Будем ждать. Вас как звать-то? Нина? А фамилия? Высоцкая? Хорошо, я в карточке отметку сделаю. А пока идите себе спокойно домой. Идти-то хоть недалеко?»

— Недалеко, — сказала Нина, — на соседнюю улицу, 1-ю Мещанскую.

Она попрощалась и вышла на улицу. Бр-р-р, холодно! Январь накатил морозами. Отошла немного, оглянулась: Екатерининский роддом — дом родной. Улыбнулась каламбуру. А что, Екатерининка для их семьи и впрямь, как семейный родильный дом. В год его открытия — в 1909-м — мама тут Надю родила, Нинину сестру. Через двадцать лет уже Надюшка — своего первенца, Вовку. Теперь пришел ее, Нинин, черед. Только врачи говорят, рано, надо подождать.

В следующий поход в роддом ее с Семеном провожали соседи и подруги. Напутствовали: «Встретите женщину — родится девочка, ну, а мужика — стало быть, мальчик». У дверей подъезда столкнулись со знакомой, которая возвращалась домой после ночной смены. Семен начал нервничать: «Это еще ни о чем не говорит! Бабские приметы… Сына родишь — куплю тебе часы на руку». Ей, правда, так хотелось девочку. Даже имя придумала — Алиса. Как у Кэррола — «Алиса в стране чудес»…

25-го января, уже после родов, в палату заглянула улыбчивая медсестричка:

— Ну, поздравляю, мамаша! Малыш замечательный. Толстенький — четыре килограмма вытянул. Рост — полметра с хвостиком.

— И каков же хвостик?

— Прибавь еще два сантиметра.

— А во сколько я родила?

— Для истории, что ли?

— Ну, вроде того.

— В 9.40. Запомнила?

— Запомнила.

— Мужу что передать?

— Пусть покупает часы!

Но часы он ей так и не купил…

Надо ж было такому случиться: в день, когда Нину с новорожденным надо было забирать из роддома, дела погнали счастливого отца далеко от Москвы. Что попишешь, армейская служба. Не беда, Алешка поможет. Нина знала, что на брата мужа можно было положиться.

К выписке Алексей Высоцкий успел впритык. Когда вышли на улицу, мороз даже не почувствовали — было безветренно. Нина Максимовна и Алексей с малышом на руках шли медленно, осторожно, боясь поскользнуться. Хоть и были тротуары щедро посыпаны песком с солью, но мальчишки уже повсюду успели раскатать едва угадываемые под снегом ледовые дорожки. Даже взрослых тянуло с разбегу прокатиться по этим длинным темным зеркалам.

Вот и Вовочка будет, наверное, тут кататься, думала Нина. Хотя нет, ведь рядом каток. Нечего ему тут, на улице, болтаться, того и гляди, на дорогу попадет. Она усмехнулась сама себе: «Вот глупая, ребятенок еще и слово «мама» сказать не успел, а я своего Володеньку уже на каток собираю…»

Вова, Володенька, Владимир — Владыка мира… Сколько споров чуть ни с осени 1937-го велось вокруг имени будущего москвича. И не только в семье Высоцких, и не только жарким ночным шепотом, но и на кухне, и в застолье шумных Семеновых друзей. Извлекались на свет Божий захватанные святцы, перелистывались страница за страницей: «Александр — мужественный помощник… Андрей — просто мужественный… Афанасий — бессмертный… Как тебе? — Ага, еще чего: Афоня?.. Нет уж. Ну, Василий — царь… Виктор — победитель… О, давайте назовем Сосипатром, мне нравится! — Да ну тебя, что за дурацкие шутки!..»