Иван Фролов - Судьба России и “великая потребность человечества ко всемирному и всеобщему единению”

Вот это и есть примирение: соединить всю культуру. Вот почему еще в 1986 г., когда был главным редактором «Коммуниста», я написал в ЦК записку, с предложением издать труды русских религиозных философов конца ХIХ — начала ХХ веков, включая Бердяева. И Политбюро приняло решение — издавать.

Когда я стал помощником Горбачева, мы организовали, я считаю, историческую встречу Горбачева с Патриархом Всея Руси Пименом и членами Священного Синода. До этого с Патриархом встречался только Сталин. После Сталина Горбачев первый, кто встретился с Патриархом, со Священным Синодом. Это было в 1988 г. После этой встречи было открыто более 800 церквей.

И.Ф.:Я не думаю, что вас очень сильно будет интересовать философия. Кое-что, конечно, надо будет сказать, потому что это сейчас у нас одна из главных проблем, как вы знаете, — идеологически-духовный вакуум, идейно-философский вакуум. Это объясняется тем, что пропагандируемая у нас сейчас христианско-православная религия не дает каких-то широких философских оснований, как это, скажем, в рамках христианства дает католицизм. А с другой стороны, отвергнут грубый, сталинистского, догматического типа марксизм. Но дело в том, что в такой форме марксизм уже давно отвергнут многими нашими философами. И мы все, и я, в том числе, исповедуем, так сказать, гуманистическую интерпретацию марксизма, вообще гуманистическую философию. Это — то, что на Западе, в Западной Европе называлось «ренессансом Маркса».

Философы-шестидесятники проделали эту работу, и это стало самым главным делом их жизни. Но, оказывается, это почти неизвестно широкой массе и официальной идеологией практически не принималось. Стало приниматься, как мне казалось, с началом перестройки, начатой Горбачевым. Поэтому он меня и пригласил для работы. Но потом оказалось, что корни этого гуманистического марксизма очень неглубокие. И вместе с перестройкой это было снесено. И сам Горбачев.

Корр.: Это — результат перестройки?

И. Ф.:Нет, это произошло с окончанием перестройки. И Горбачев в этом тоже принимал участие. Он не сам придумал эти взгляды, эту интерпретацию марксизма. Когда мы ему делали что-то — он принимал, а когда ситуация изменилась — эта интерпретация сразу отпала.

Меня в свое время очень часто спрашивали: «Почему у него в такой-то и такой-то статье или работе почти дословно воспроизводится то, что есть в Ваших работах?» А мои работы издавались на немецком, английском языках и это было хорошо известно. Я сейчас начал думать, анализировать то, что было в прошлом, и увидел, что таких работ, где содержится гуманистическая философия, гуманистическая интерпретация марксизма у нас очень мало. Думаю, это объясняется тем, что у нас было очень мало времени, и мы смогли сделать очень мало. Только в 1989 г. нам удалось подготовить и издать новый учебник по философии — «Введение в философию», а в 1991 г. уже переворот.

Если бы этот учебник поработал хотя бы пять-десять лет… Мы хотели уже сделать второе издание, обновленное. И именно в этом, гуманистическом плане продолжать работу. Но теперь уже это невозможно. У меня лежит рукопись 1-го тома этого учебника в новом изложении, для нового издания, но никто ничего не принимает, не публикует. А в итоге — такая вот пустота, идеологический вакуум.

Но я убежден, что, когда все успокоится, еще к этому вернутся, потому что очень трудно все это было сделать. Это понадобились десятилетия, чтобы разработать это направление.

Видите, как получилось в этом отношении? Когда закончилась перестройка, т. е. в августе 1991 года, то прекратилось (пока, на это время, я считаю) и развитие научных и гуманистических оснований философии марксизма у нас в России.

Вот, например, по поводу учебника «Введение в философию». Я могу как иллюстрацию дать письмо от читательницы. Его передали из издательства. Она просит переиздать эту книгу. А я говорил, что переиздание не состоялось. Не хотят. Книги изымаются даже из библиотек. Мои, в том числе. Вот она пишет, что в нескольких библиотеках не нашла. Их нет. Потому что изымаются эти книги. Вот тебе, пожалуйста, — демократы. В сталинские годы так изымались книги Бердяева и других. Они изымались в так называемый «спецхран». Или вообще уничтожались. Мои книги изымают из библиотек. А это письмо — живое свидетельство.

В годы перестройки мы старались, чтобы и Бердяев был, чтобы публиковал ось все. Сейчас процессы развития гуманистических основ у нас и в практике, и в политике, и в философии очень сильно замалчиваются. То, что происходит сейчас у нас, это — не демократия, а замена одной идеологической установки на другую, но не демократия, не плюрализм. А в годы перестройки мы пытались работать так, чтобы был плюрализм мнений.