Иван Фролов - Судьба России и “великая потребность человечества ко всемирному и всеобщему единению”

Окажется так, что могли бы на паритетных началах идти и капитализм, и социализм к этому единому, гуманному, демократическому обществу. А сейчас сразу это отбрасывается и Россия, оставшись без такой установки, будет идти как отсталая страна, вслед за другими развитыми странами.

Эти идеи, идеи о необходимости гуманного, демократического социализма, для нашего общества оказались преждевременными. И поэтому они не были приняты широким, массовым сознанием. В том числе даже в партии не так были приняты, потому что общество и общественное сознание в партии не созрело для восприятия этих идей. Оно более примитивно. более грубо воспринимает идеи и его сознание более примитивное, болеее грубое, чем эти изощренные полуфилософские идеи, которые когда-то обязательно реализуются. Но когда?

Может быть, через несколько десятилетий, а может быть, даже и через несколько столетий. В этом направлении идет развитие в развитых странах. включая и Японию. Оно идет быстрее, чем у нас. Потому что это одновременно связано с экономическим. материальным благополучием, развиваются демократические институты, культура начинает интенсивно развиваться и т. д.

А у нас идет даже наоборот — деградация. Опять к Великому инквизитору мы можем вернуться. Но, с другой стороны, кто знает? Я не думал, что доживу до того времени. когда идеи, которые меня вдохновляли, будут востребованы, что будет потребность в этих идеях у политиков. Андропов, Черненко, а потом — Горбачев… И вдруг неожиданно появилась потребность. Сейчас я еще больше уверен, что я не доживу до того времени, когда вновь будут востребованы идеи, о которых я говорю. А вдруг, будучи уже совсем старым, я увижу, что появился какой-то новый Горбачев и ему тоже нужны эти идеи, в какой-то форме и мои идеи понадобятся? Ведь идеи не уничтожаются. В каком-то трансформированном виде они могут опять выйти. И необязательны ссылки на какого-то автора, в том числе на меня. Но сами по себе идеи могут возродиться. даже не теория, а полулирика.

Меня спрашивают о моих взглядах сейчас. Перестройка готовилась и совершалась коммунистами. И она в разной степени была поддержана народом. Вначале она вызвала энтузиазм, а потом от нее отвернулись. Она оказалась для России, русского мышления чем-то избыточным, преждевременным. России надо было что-нибудь попроще, повесомей, в виде колбасы, хлеба и т. д. А это — переворот в умах, это — интеллигентское изобретение. И она не была принята народом, потому что она не сопровождалась экономическими достижениями.

И интеллигенция в конечном итоге не поддержала перестройку. Потому что интеллигенты думают только о себе, о собственной выгоде. Они почти не размышляют о стране, о народе. И они не способны на это, потому что их интеллектуальный уровень очень низок. Они не имеют широкой культуры. Они думают только о себе, но им кажется, что они в это время думают о человечестве, о народе. Я вам приводил вначале высказывания Бердяева. Помните цитату о том, что «внезапное крушение советской власти — это была бы трагедия. Она бы вызвала много несчастий!»? Но эта наша интеллигенция не сообразила этого. Она не поддержала Горбачева.

Можно было бы идти вперед, если бы интеллигенция была бы мудрой хоть немного, но эта безмозглая интеллигенция давила на Горбачева. Они давили на него, чтобы он изменил свои взгляды на смысл социализма, смысл перестройки. Они давили на него и привели к краху. Нужно было думать и не делать такие внезапные повороты. Пример — Китай. Там переход к рынку идет регулируемо, без анархии, без обнищания народа. Наоборот, они живут лучше и лучше. Что, им мешает идеология? А что было бы, если бы они сейчас начали менять идеологию? Результат был бы как у нас — разрушение страны. Как это произошло у нас. А китайцы оказались мудрыми. Нужно осторожно вести себя, ориентироваться на эволюцию. Сама жизнь изменит это все, как изменит у китайцев. Сама жизнь изменит все, но не надо подталкивать. Вот Горбачев подтолкнули — и все развалилось.

Пришел Ельцин. И мы сейчас живем в диком, несвободном обществе, где нет ничего — ни настоящей свободы, ни хлеба, ничего. И вновь возвращаемся к дилемме Великого инквизитора. Мы получили свободы выше головы, якобы, а хлеба нет.

Переворот в августе 1991 г. и все, что было потом, — это постперестройка. Если в октябре 1917 г. была революция, то в августе 1991 г. — контрреволюция. Но что интересно? Если перестройку совершала реформаторская часть коммунистов, то переворт, постперестройка совершается экс-коммунистами во главе с Ельциным.