Федор Раззаков - Девять женщин Андрея Миронова

В тот вечер я забыла даже про это. Андрей ухитрился сделать нам бесценный подарок, он был так нежен со всеми. Такой мужчина, такой кавалер. Заботливый, внимательный, он так за нами ухаживал, он был такой актер, он нам устроил такой изумительный праздник, это был такой театр, в котором мы все принимали участие, для каждой из нас он нашел свою роль. И он сам был главным персонажем, при этом каждая женщина чувствовала, что она главная. В это мгновение, когда он с ней танцует, когда он говорит о ней тост. О каждой он говорил тост. Это было что-то потрясающее. Это я ему никогда не забуду. Мы все всегда вспоминаем, как мы собираемся.

Мы потом всем остальным рассказывали, нам все завидовали, кто не был на этом вечере.

Мы ушли от него, когда открылось метро. Мы провели вместе всю ночь и даже не заметили. Это была импровизация: он же не знал, что не будет мальчишек. Но ему захотелось праздника. Он был счастлив, потому что он получил огромное удовольствие сам, мы же это видели. И вот тогда он мне подарил изумительную фотографию. Он там очень хорош, глаза такие прекрасные. И подписал: ничего не написал особенного, только наш с ним знак. Были такие знаки, которые только я и он могли понять, еще в шестидесятом году: «Вика?!!!» и сердце, пронзенное стрелой. Расшифровывать это могли только мы с ним. «Целую, Андрей». И все. Три слова и много всяких знаков…»

Наступление Нового 1983 года Миронов и Голубкина встретили у себя дома в компании своих друзей и знакомых. Именно тогда хозяева дома дозрели до того, чтобы посадить за общий стол свою 9-летнюю дочь Машу, которая до этого дня этой привилегии была лишена – ее считали маленькой. Вспоминает Л. Голубкина:

«Мы пустили за свой стол, о чем тут же и пожалели. Представьте, сидит она за столом, вдруг входит одна актриса, очень известная, не буду говорить кто, шикарно одетая, совершенно пьяная. И – «матовые слова»… Маша сползла с дивана под стол и потихоньку сбежала в свою комнату. Я иду к ней, говорю:

– Ну, что случилось?

– Мам, я там не могу сидеть, почему такая красивая женщина такая неприличная?

Вот, пожалуйста, мы ее оберегали, хотя все бесполезно, наоборот, не надо было оберегать, сама во всем прекрасно разбиралась…»

Тем временем здоровье Миронова постепенно ухудшается. По всему его телу пошли страшные фурункулы, гнойники покрывали всю его спину, воспалялись под мышками, в паху, так что руки-ноги было трудно поднять. М. Державин по этому поводу вспоминает: «В «Ревизоре», когда он падал, мы с Шурой Ширвиндтом пытались изловчиться и поймать его так, чтобы не дотронуться до больных мест под коленками, под мышками. Он страшно мучился. Дорогой парфюм заглушал аптечный запах разных мазей, которыми он спасался. Ему делали переливание крови, аутогемотерапию. Но ничего не помогало…»

Видимо, отчаявшись найти достойную помощь у традиционной медицины, Миронов обратился за помощью к знаменитой Джуне. Однако и ее способностей не хватило на то, чтобы вылечить болезнь. Потом Голубкина повезла Миронова к деду-знахарю, проживавшему в ста километрах от Москвы. Несмотря на серьезность ситуации, поездка получилась веселой. Вот как о ней вспоминает сама Л. Голубкина:

«Этого деда мне врач рекомендовал: «Лариса, поверь мне, если вы поедете к этому деду, есть какие-то определенные три или четыре заболевания, которые в деревне снимают: рожистые воспаления, стафилококковые дела, ячмени. Знаете, кроме смеха, никакой реакции. Андрей все время шутил. Когда мы приехали, дед какой-то смешной такой, полуспущенные штаны, неопрятный, нас увидел, посмотрел на меня, на него, он не знал Миронова, просто привезли больного, он смотрел, смотрел и говорит: «Где ты, болезный, такую бабу-то хорошую нашел?» Это было так смешно, и я поняла, что мне надо уходить в кусты, потому что дед на меня глаз положил. И несколько раз: «О, хорошая какая баба-то!» Андрей говорил: «Ты меня нарочно привезла сюда, чтобы дед этот тебя утвердил совсем». Дед тот дал нам снадобье, у нас эта бутылка простояла в кабинете на окне, пока она вся не испортилась. Андрюша даже не вспомнил о ней…»

Разуверившись в нетрадиционной медицине, Миронов в феврале 1985 года лег в больницу и был согласен с любым вердиктом врачей и любыми методами их лечения. А врачи предлагали только одно: операцию под названием лимфаденектомия. Это означало, что под общим наркозом Миронову должны были удалить лимфоузлы в тех местах, где была хроническая инфекция. Операция была тяжелой, но Миронов перенес ее мужественно. После нее ему стало значительно легче.