Евгений Решин - Генерал Карбышев

Крики, стоны, предсмертная агония. Люди постепенно обрастали ледяной коркой, голоса их стихали, обрывались…

Все, что нами рассказано о Маутхаузене, подтвердил участник французского Сопротивления Эмиль Валле. Его письмо, присланное нам из Парижа, начинается словами:

«Я это видел, пережил. Я был среди узников Маутхаузена, одним из них…».

Письмо кажется сухим, изобилует цифрами. Но каждая цифра ранит сердце, вызывает лютую ненависть к гитлеровским изуверам.

«…В январе и феврале 1945 года союзники преследовали последние части эсэсовцев. На фронтах быстро продвигались советские воины-освободители, те, кто только и мог распахнуть ворота лагеря, где мы столько страдали.

Фашисты, отступая, с садистским бешенством разрушали, убивали, умножали количество своих преступлений.

…Все лагеря вблизи фронта были эвакуированы.

Длинные колонны истощенных от голода заключенных потянулись по дорогам. Шли, невзирая на погоду, — в снег, мороз, без еды, по четыре-пять и больше суток подряд.

Иногда нас подвозили поезда, составленные из побитых товарных вагонов без крыш или открытых платформ. Горе той голове, которая поднимется над другими: ее сейчас же пробьет пуля эсэсовца, он, развлекаясь, щелкнет затвором автомата и пошлет пулю в живую цель, как в тире.

Во время эвакуации лагерей Освенцима и Верхней Силезии многие узники были убиты в дороге…

В начале февраля 1945 года в двенадцатиградусный мороз нас отправили из Заксенхаузена, и 16 февраля мы прибыли в Маутхаузен. По назначению прибыло меньше половины. Но администрация лагеря нашла, что и это слишком много. Она решила уничтожить еще до 500 человек, среди них оказался и генерал Дмитрий Карбышев.

После долгих и жестоких издевательств всех отобранных узников заставили раздеться, унесли одежду и оставили голыми во дворе до шести часов вечера.

В этот час проверили, кто еще держится на ногах, не свалился. И опять оставили в том же положении на морозе.

К ночи температура воздуха резко понизилась, ветер залютовал. А люди стояли голыми. Среди обреченных было много детей. Своими согнутыми от холода телами взрослые прикрывали детей, прижимались друг к другу, чтобы леденящий мороз уносил меньше жертв.

Лагерные палачи, однако, считали, что узники умирают недостаточно быстро. Эсэсовцы стали загонять их в душевую. Через полчаса заключенных снова выгнали во двор.

Я видел, как мокрые люди из душевой шли по снегу, подставляя изможденные тела ледяному ветру. Видел, как их загоняли обратно в душевую и оттуда снова — на мороз.

Так повторялось трижды. Десятки узников уже лежали, скошенные смертью.

Оставшихся в живых заставили плясать. Их расставили друг против друга и приказывали бежать — одних к ограде лагеря, других — наперерез — к прачечной. Они бежали, сталкивались, падали и не поднимались. Если кто на земле шевелился, пытался встать, того добивали дубинками или топорами.

Из 450 узников погибли все, за исключением французского офицера Дедиона, которому просто каким-то чудом удалось спастись в этой дьявольской бойне. Ему удалось лечь пластом среди мертвых, и фашисты не стали добивать его топором. Выбрав удачный момент он присоединился к группе узников, шедших в каменоломню. Все же полученный им еще раньше удар эсэсовской палки оставил глубокий шрам, который он носит до сих пор…

Мы не забудем никогда этих черных дней февраля 1945 года и просим вас, честные люди всей Земли: никогда этого не забывайте!

Эмиль Валле.

Лагерный № 60 652».

Руководитель антифашистского подполья советских узников Маутхаузена Валентин Иванович Сахаров оказался также очевидцем гибели Д. М. Карбышева.

«…Место, где в течение двух суток пытали генерала Карбышева, было оцеплено отрядом эсэсовцев и пожарно-полицейской командой. У пулеметов над воротами даже днем дежурила охрана. Заключенным запрещалось выходить на аппельплац…

Ночью, после горячего душа, генерала Карбышева вывели во двор. Стоял двенадцатиградусный мороз. Из брандспойтов ударили перекрещивающиеся ледяные струи. Карбышев медленно покрывался льдом.

— Бодрей, товарищи, думайте, о своей Родине, и мужество не покинет вас, — сказал он перед смертью, обращаясь к узникам Маутхаузена.

Последние слова героя-генерала передавались из уст в уста. Мы поклялись тогда отомстить эсэсовским палачам за гибель славного советского патриота. Мы еще раз поклялись отдать дорого свою жизнь и, если потребуется, умереть солдатской смертью, не позволив утопить себя в водах Дуная или отравить в душегубках».