Александр Василевский - Дело всей жизни

Перед Брусиловским наступлением обе бригады нашей дивизии занимали 10-верстный участок северо-занаднее Бонна. Перед нами расстилалась водная гладь реки Прут шириной в 40 м и глубиной в 4 м. Мосты через реку были взорваны, весеннее половодье сделало реку многоводной, закрыло броды. Правый берег реки был выше левого, и противнику было легче просматривать наши позиции.

Наступать в полосе сводного корпуса в условиях весенней распутицы казалось нелегким делом. И все же мы с нетерпением поглядывали вперед, хотя и знали, что нас ждут сильные вражеские укрепления и огонь тяжелой артиллерии. От непогоды траншеи наших окопов раскисли. В убежищах для отдыха было крайне сыро и неуютно. "Лисьи норы", сделанные в течение зимы, в которых мы укрывались при артобстреле, осели. Ходы сообщения были очень узкими. Встречным в них трудно было разойтись, а переноска раненых требовала чуть ли не цирковой ловкости. Вдали виднелись уступы Восточных Карпат, покрытые лесами. Все надеялись, что там, сбив неприятеля с его позиций, мы обретем более сносные условия. И вот снова и снова мы изучаем ряды кольев с проволокой перед чужими окопами, считаем рогатки, подтаскиваем по ночам пулеметы к гнездам с трехсторонним обстрелом, продолжаем устраивать бойницы для дополнительного наблюдения.

Артиллерийской подготовкой 22 мая началось знаменитое наступление войск Юго-Западного фронта, вошедшее в историю под названием "Брусиловского прорыва". И хотя его результаты по вине соседнего, Западного фронта и верховного командования в должной мере использованы не были, оно приобрело мировую известность, повлияв на ход и исход первой мировой войны. Немалое значение имело оно и для меня лично, так как по-своему способствовало формированию моих взглядов на ведение боя. Закалка, которую я приобрел во время наступления, помогла мне в дальнейшем, а опыт организации боевых действий в масштабах подразделений разного рода пригодился в годы гражданской войны. Я, как и большинство моих сослуживцев, относился к самому наступлению с энтузиазмом: русской армии предстояло освобождать Карпатские земли.

Должен сказать, что картины, которые пришлось наблюдать, после того как Буковина осталась позади, укрепляли в нас именно это представление. Местные жители, которые именовались тогда русинами, встречали нас с распростертыми объятиями и рассказывали о своей нелегкой доле. Австрийские власти, смотревшие на них как на чужеземцев, яростно преследовали всех, кого они могли заподозрить в "русофильстве". Значительная часть местной славянской интеллигенции была арестована и загнана в концентрационный лагерь "Телергоф", о котором ходили страшные легенды. Провинция, плодородная и обычно довольно богатая, была сильно опустошена. Война повсюду оставила свои зловещие следы.

Наступление развивалось так. В первые же дни мая 41-й и 11-й корпуса нанесли удар на участке Онут - Доброновце. Наш сводный корпус двинулся 24 мая. Тут, в районе Нейтральной горы, австрийцы произвели газобаллонную атаку, и в 412-м пехотном полку, как рассказывали, пострадало до сорока человек. Началась паника. Суток двое напряженно, до рези в глазах все вглядывались в сторону позиций противника. Принимали за газы каждое облачко или небольшой сгусток тумана и радовались, когда ветер дул не в нашу сторону. Положение изменилось 28 мая, когда линия вражеской обороны была прорвана. Между прочим, австрийские укрепления отличались от немецких той особенностью, что немцы вторую и третью линии обороны делали едва ли не сильнее первой, австрийцы сосредоточивали главные усилия именно на первой. Прорвешь ее - и покатился фронт вперед!

Так было и на сей раз. Пока правый фланг продвигался к Садагуре и Котцману, а оттуда стал поворачивать на северо-запад к Станиславу (Ивано-Франковску) и Делятину, наш левый фланг форсировал Прут, захватил Чсрновицы (Черновцы) и устремился на юго-запад и юг. 9-я армия шла с боями как бы веером, расширяя свое оперативное пространство. 3-й кавкорпус направил свои дивизии вдоль румынской границы, отсекая Румынию от Австро-Венгрии, а наша пехотная дивизия, его ближайший сосед, преодолела хребты Обчина-Маре и Обчина-Фередэу. В приказе по армии сообщалось, что при взятии Черновиц отличился командир роты Новоузенского пехотного полка капитан Самарцев, первым ворвавшийся в город.

Между тем местность заметно повышалась. В долине Прута предгорья поднимались на 120 м, в долине реки Серет-Молдавский мы находились на высоте уже 270 м над уровнем моря, в долине Сучавы - на 360 м, в долине Молдовы - на высоте 430 м. Нам приходилось форсировать ряд мелких речушек. Дороги, которыми мы шли в густых лесах, по мере продвижения переходили в горные тропы. Пейзаж становился все более суровым: угрюмые ущелья, высокие, до двух километров пики.