Фёдор Жорин - Исповедь чекиста. Тайная война спецслужб СССР и США

Недалеко находится и курорт Паратунка, где круглый год гейзеровые радоновые и другие теплые минеральные источники. Там находится и санаторий военно-морских сил по реабилитации моряков-подводников.

И, несмотря на эти курортные условия и наличие в реках красной рыбы, оклад у военнослужащих двойной, а год службы идет за два года. Естественно, что попасть служить в такие воинские части можно только по большому блату

И вот я проверяю работу одного старшего оперуполномоченного, майора. Мне, конечно, сразу же предложили с какой-то меховой базы шкуру оленя за смешную цену. Но я все равно потребовал «дела на стол». Оказалось, что этот работник за три года не завербовал ни одного агента. За этот период пребывания в Елизово получил всего около десятка пустых сообщений. Когда я доложил начальнику ОО КГБ по 11 армии ПВО, что средняя арифметическая стоимость его агентурных сообщений, за вычетом шести месяцев отпуска, составляет почти половину стоимости автомобиля «Жигули», начальник чуть не поперхнулся слюной. Затем сделал перерыв в собрании по подведению итогов и спросил меня, знаю ли я, кто родители этого майора Ходырева, что это опытный работник, который второй раз направляется из центрального аппарата ЗГУ КГБ СССР на Камчатку? Бухгалтерия в нашей работе не нужна. Я ответил, что и качество никудышнее. Естественно, что в итоговую справку о проверке блатного Особого отдела КГБ по дивизии ПВО мои бухгалтерские выкладки не попали. А напрасно. Денежное содержание старшего оперуполномоченного на материке в это время составляло около 260 рублей в месяц. Но не все имели родственников в центре.

Разве можно такого блатного обывателя ставить в один ряд с известными мне сотрудниками военной контрразведки, которые, чтобы получить оперативную информацию и обеспечить безопасность негласного добровольного помощника, ночью, в непогоду пробирались к посту, где нес службу агент и получали от него оперативную информацию? Да, в некотором роде нарушались требования Устава гарнизонной и караульной службы. Зато обеспечивалась конспирация, безопасность агента. А то, что контрразведчик не спал ночью, рисковал — так это и была реальная оперативная обстановка. Чекист-патриот всегда отличался от пробравшегося в органы КГБ обывателя, приспособленца.

Один обеспечивал безопасность социалистического Отечества, а другой наполнял карманы деньгами, поступившими в бюджет страны в качестве налогов от граждан, которые хотели верить, что безопасность государства гарантирована.

В сентябре 1982 года руководство КГБ приняло решение об учреждении премии им. Ф.Э.Дзержинского и присвоении ее отличившимся артистам и киноактерам (деятелям театра и кино). Естественно, что основным претендентом оказался Штирлиц, т. е. Вячеслав Тихонов, и еще ряд других работников кино и театра.

Вручал их В.М. Чебриков. Я, как секретарь Коллегии, обеспечивал организационные вопросы: подготовка бывшего зала Коллегии в старом здании КГБ для проведения этого мероприятия. В 1982 году вступило в строй новое здание Комитета, построенное с учетом новейших требований технической безопасности, исключающей возможность съема информации с окон (через вибрацию стекол). Награждение было решено проводить в прежнем зале заседания Коллегии. Ранее там был кабинет Л. Берии.

Все приглашенные вели себя очень тихо, иногда перешептывались отдельными фразами. Мне было поручено стоять возле трибуны и подавать коробочки со значками лауреата премии и конверты.

Вячеслав Тихонов, получая награду, спросил меня, как часто награждают этой премией. Я ответил, что впервые. Он красиво поднял брови и сказал: «Тогда это очень приятная премия». К конверту с суммой в 5 тыс. рублей он отнесся равнодушно.

Награду он получил за образ чекиста в кинофильмах «Семнадцать мгновений весны» и «Мы вернемся» (автор книги и сценария С.К. Цвигун).

Вместе с тем возникло ощущение, что В. Тихонов был не готов к этому награждению. Получилось, что престиж премии оказался не в том, за что ее вручали, а в том, кто ее получил. В то время В. Тихонов имел такую огромную популярность, что мог украсить любую награду.

В декабре 1980 года в войсках пошел слух, а с начала 1981 г. в Тирасполе стали строить казармы для передислокации штаба армии из Кишинева. Никто не понимал, зачем Кишинев оставлять без воинского гарнизона, тем более что там уже была хорошо отлаженная инфраструктура.