Петр Филиппов - Я был в расстрельном списке

К концу 1992 года товарный дефицит в стране был преодолен. Проблему «где купить» сменила не менее болезненная проблема «где взять деньги на покупку». С ростом цен снизилась покупательная способность рубля, растаяли сбережения. Для того чтобы облегчить тяготы народа, требовалось обуздать инфляцию, а для этого сократить бюджетный дефицит. Ведь нехватка средств в казне компенсировалась печатанием необеспеченных товарами денег, что и было основным источником инфляции.

Первое российское правительство пыталось сократить государственные расходы. Отказалось от субсидий предприятиям и госзаказов оборонке. Директора предприятий обиделись. Оно и понятно, ведь гораздо труднее модернизировать предприятия, осваивать пользующуюся спросом продукцию, чем «выбивать» субсидии и госзаказы. Ельцин понимал природу этого конфликта интересов и поддерживал правительство реформ. Ведь альтернативой было введение карточек и чрезвычайного положения. В колхозы пришлось бы посылать продотряды, потому что селяне не стали бы отдавать продукцию за «деревянные», быстро обесценивавшиеся рубли.

Рыночные реформы привели к тому, что уже к лету 1992 года российская политическая элита раскололась. На одном фланге — демократы, поддерживавшие президента и правительство реформ. Они выступали за вхождение России в мировой рынок, привлечение иностранного капитала с его высокими технологиями, верили, что двигателем нашего развития станет интерес самих граждан и фирм, их желание больше зарабатывать и лучше жить.

На другом фланге — коммунистические и ура-патриотические партии и фракции «красных директоров». Они не видели для себя перспектив в условиях рыночной конкуренции, настаивали на «особом пути» России, для которой «не подходит западная демократия, а рыночные отношения убийственны». Оппозиция требовала возврата планирования, государственных цен и субсидий предприятиям, увеличения социальных выплат населению, не заботясь, откуда взять на это средства. Их популистские требования поддерживала значительная часть населения, придавленная тяготами переходного периода.

Между этими флангами располагалось «болото», «центристы» — чиновничество, часть региональных руководителей и директоров предприятий, которые призывали соединить несоединимое. Директора-центристы хотели сохранить рыночные цены на продукцию их предприятий и государственные цены на поставляемое им сырье и топливо. Они были не против снижения инфляции, но рассчитывали на льготные кредиты предприятиям. Они были за изобилие продуктов, но требовали отгородиться от импорта высокими таможенными барьерами.

К лету 1992 года в России фактически установилось двоевластие. Действовавшая тогда Конституция 1978 года была полна противоречий. В ней признавалось разделение властей, но Съезд народных депутатов (в перерывах между съездами — Верховный Совет) мог принять к рассмотрению любой вопрос, фактически подменяя исполнительную власть. Но главная опасность была в том, что большинство депутатов перешло на сторону противников реформ.

В декабре 1992 года на VII Съезде народных депутатов отношения накалились до предела. Съезд не утвердил на пост председателя правительства Егора Гайдара, до этого исполнявшего обязанности премьер-министра. Новым премьером стал Виктор Черномырдин, бывший председатель правления «Газпрома», заместитель председателя правительства по топливно-энергетическому комплексу. Он понимал интересы директоров, и оппозиция связывала с ним свои надежды.

Правительство Черномырдина колебалось между жесткой финансовой политикой и инфляционным стимулированием промышленности. Первым его шагом было решение о финансовой поддержке топливно-энергетического комплекса. Но лучше не стало. Инфляция выросла, спад продолжался, реальные доходы населения упали, увеличилась безработица. Неудивительно: в условиях высокой инфляции любые вложения в производство не дают прибыли. Зато для банков высокая инфляция — золотое дно, потому что они присваивают около половины доходов от эмиссии. Капитал перетекал из промышленности в финансовую сферу, положение предприятий ухудшалось. Без снижения инфляции надежды на экономический рост были наивностью, но оппозиция по-прежнему требовала кредитов и дотаций.