Петр Филиппов - Я был в расстрельном списке

В 116-м избирательном округе, где я был избран депутатом РСФСР, немногие предприятия сохранили свой профиль. Одно из них — «Гидроподъемник» — обязано этим своему директору Юрию Мадзалевскому, который жаждал производить подъемные машины не хуже импортных. Он собрал в заводское КБ талантливых молодых выпускников, наладил производство гигантских подъемников, способных заводить площадку с ремонтниками под мост, и специальных гидроподъемников, с которых обрабатывают авиалайнеры жидкостью против обледенения.

А большинство остальных предприятий Московского района Санкт-Петербурга пошли на металлолом. Их хозяева сегодня используют цехи под склады импортных товаров или продают землю под застройку. Если заводское здание выходит на оживленную улицу, то там оборудуют деловой центр или сдают под магазин. Одним словом, владельцы обрели желанный статус получателя ренты. «Красные директора» — члены партии, называвшей себя авангардом прогрессивного человечества, сумели провести деиндустриализацию страны.

Но это не означает, что рыночные реформы и приватизация в России, где у руля стояла хозяйственная партноменклатура, были не нужны. Сегодня мы объективно живем богаче, чем при советской власти. Магазины ломятся от товаров. А главное — мы ближе к тому общественному строю, который обеспечил достойную жизнь жителям развитых стран.

Изменилось в народе и отношение к предпринимателям по сравнению с началом 1990-х годов. Теперь большинство рассматривает мелких и средних предпринимателей как «своих»: «Эти люди — трудяги, вместе с ними мы, наемные работники, противостоим корыстным и вороватым российским чиновникам». Многие понимают, что если ты открыл свой бизнес, то будешь в нем с утра до вечера вкалывать, 8 часами не отделаешься. А трудяг у нас уважают.

В начале 1990-х годов в России катастрофически не хватало специалистов, знавших институты рыночной экономики и законодательство развитых стран. Летом 1989 года на Ладоге мы обсуждали, сколько в СССР можно найти ученых, которые более или менее понимают корпоративное право, знают, как обеспечиваются гарантии прав собственности и исполнение договорных обязательств, какие параметры денежного рынка регулируют центральные банки. Назвали 7 человек, из них четверо оказались эстонцами.

Сегодня ситуация улучшилась, россияне получают образование на Западе, работают в иностранных фирмах. И все равно ощущается недостаток специалистов. Практически невозможно найти людей, разбирающихся в исках в защиту неопределенного круга лиц, в тонкостях парламентского контроля над органами исполнительной власти или организации эффективных систем здравоохранения. В начале 1990-х годов положение было просто катастрофическим. Будучи в зарубежных командировках, мы расспрашивали тамошних чиновников и юристов. Но немногие настолько владели языком, чтобы понять юридические тонкости. А кто знал язык, тот не знал право и экономику.

В Комитете Верховного Совета РСФСР по собственности появился необычный посетитель — министр антимонопольного ведомства Германии Вольфганг Картте со своим переводчиком. Он добровольно приехал в Москву на время отпуска и предложил свою помощь. Мы поставили ему второй стол в моем кабинете и сразу перешли к нашим проблемам.

Тогда мы работали над первым вариантом законопроекта об акционерных обществах. И не знали, как в законе правильно оформить правило, по которому объявленный акционерный капитал соответствовал бы реальной стоимости активов акционерных обществ. Допустим, мы с вами решили создать закрытое акционерное общество, чтобы возить овощи из Краснодара в Москву. Скинулись, зарегистрировали ЗАО с уставным капиталом 100 тыс. рублей. Пока везли помидоры в Москву, холодильник в машине испортился, помидоры сгнили. По документам уставный капитал есть, фирма выглядит состоятельной, а реально активов нет. Но на рынке контрагентам важно знать, с кем имеешь дело, знать реалии, а не просто записи в бумагах. Не будешь же перед заключением сделки проводить аудит каждого смежника!

Вольфганг Картте знал, что эту проблему удачно решили испанцы. Он тут же позвонил министру юстиции Испании. Через полчаса у меня на столе лежал перевод статьи соответствующего испанского закона. Потом выяснилось, что необходимая нам норма закона еще лучше сформулирована в одном из американских штатов. Запросили ее, внесли поправки в законопроект. Подобным образом Картте помог разрешить многие загвоздки в нашей законотворческой деятельности.