Степан Тимошенко: Воспоминания

Это было время больших перемен в России, — кончалось крепостное право. Начинались великие реформы Александра II-го. Вследствие экономических перемен многие помещики разорились. Дела Кандыбы тоже шли неважно. Старший сын Кандыбы, Владимир Степанович, и мой отец решили, что одним домашним образованием, какое тогда давалось помещичьим детям, не проживешь. Нужно научиться чему- либо, что могло бы давать средства к существованию. Они отправились в Харьков на только что открытые курсы для подготовки землемеров. Кончили их успешно в 2 года и примерно с 20-летнего возраста начали самостоятельно работать как землемеры.

Работы землемерам было в то время много. Освобожденных крестьян наделяли землей. Крестьянские поля выделялись из помещичьих и разделялись между крестьянами. Было немало трудных задач, главным образом не технического, а экономического и иногда политического характера. В некоторых местах крестьяне отказывались брать землю, считая, что земля должна быть дана им даром, а не за выкуп. Землемер являлся отчасти посредником между крестьянами и помещиком. От него часто зависело, как выделить крестьянскую землю, чтобы защитить крестьян. Отец мой в своей работе отстаивал их интересы и оставил по себе в Конотопском уезде добрую память. Много лет спустя, когда отец уже давно покинул землемерную деятельность, мне мальчиком приходилось проезжать с ним по селам, где в молодости он работал землемером. Каждый крестьянин кланялся и снимал шапку при его проезде. В те времена такое почтение оказывалось далеко не всякому помещику. Помню также, что в случае споров о границах, крестьяне тех сел не обращались в суд, а шли к моему отцу и его слово было решающим.

Землемерством отец занимался около 10 лет. Благодаря выдающемуся здоровью и работоспособности он выполнил большое количество землемерской работы. Я слышал в детстве рассказы, что он работал с двумя сменами рабочих. Работал с раннего утра. Рабочие к полудню выбивались из сил и тогда являлась новая партия рабочих, с которой отец продолжал работу до позднего вечера. Огромную трудоспособность отца мне приходилось наблюдать позже самому, когда он вел собственное большое хозяйство. Он летом обычно вставал при восходе солнца и сам наблюдал за распределением всех работ на местах. К 8 часам утра он возвращался к завтраку, а потом отправлялся на целый день в поле. Нередко отец обедал летом при свечах. Следовательно, по 10- 12 часов оставался без всякой пищи. И так он работал до 50- летнего возраста.

В 1876 году отец женился. Землемерство, связанное с постоянным разъездами, нужно было бросить. Он взял в аренду Кандыбское имение в деревне Шпотовке и начал собственное хозяйство. В 1880 году, когда мне было 2 года, отец взял в аренду соседнее имение Базиловку, принадлежавшее помещице В. И. Гамалей, урожденной Скоропадской. Мы переехали жить в Базиловку. Здесь прошло мое детство.

Моя мать родилась в 1854 г. в польской семье Сарнавских. Отец матери, отставной военный, был управляющим в имении Браницких, возле города Звенигородка, тогда в Киевской губернии. О ее детстве я почти ничего не знаю. Знаю только, что ее отдали в открывшуюся тогда в Киеве Фундуклеевскую женскую гимназию, которую она успешно окончила, получив таким образом полное гимназическое образование, что, по тем временам, было довольно редким достижением для женщин.

Теперь, когда я вспоминаю моих родителей, я вижу, что они оба были редкого физического здоровья, имели громадную трудоспособность и отдавались делу с большим интересом. Кажется отец полностью был поглощен своим делом и вне дел не имел каких‑либо особых интересов. Такие деревенские развлечения, как охота, лошади, карты, поездки к соседям, занимали очень незначительное место в его жизни. Мы выписывали обычно один из толстых журналов, газету, «Ниву» с приложениями, и это было, пожалуй, все, что читал мой отец. Мать видно имела гораздо больший интерес к чтению, особенно к литературе. Когда мы уже учились в реальном училище и на праздниках привозили книги из библиотеки, мама все эти книги прочитывала. Читала запоем, не отрываясь, пока не окончит книги. Когда на праздники учитель словесности задавал нам писать сочинение, я иногда обращался к маме — она хорошо и интересно писала.

В раннем детстве в зимние вечера, когда отец был свободен от хозяйственных забот, мама читала ему вслух стихи Шевченко. Шевченко писал языком Киевской губернии и некоторые слова казались отцу непонятными. Но мама, знавшая польский язык, могла понимать без всяких затруднений.