Софья Бенуа - Людмила Гурченко. Я – Актриса!

Люся была как птица феникс. Из любого пепла возрождалась. Только когда она восстанавливалась, напрочь забывала прошлую жизнь. Ничего не оставалось ни в ее сердце, ни в уме. И она отрезала от себя друзей, бывших мужей… Заметьте, нет такого человека, который прошел бы с Люсей рука об руку всю жизнь. Что ж, я благодарна ей за те годы, что мы дружили. И принимаю ее такой, какая она есть. Талантливый человек никогда не может быть простым и понятным» [34].

Она же считала, что «Когда в жизни Гурченко появился Купервейс, Маше было уже 14 лет. Красивая стройная блондинка, достаточно развитая уже девушка. Мне кажется, Люся стала бояться, что Купервейс переключится с нее на дочь. Может быть, поэтому она не была против, когда дочь рано создала семью».

Многие СМИ смаковали ситуацию, когда выяснилось, что Гурченко заставляла своего мужа музыканта Константина Купервейса спать на раскладушке рядом с супружеской постелью, буквально у нее в ногах. Тогда как кровать актриса делила с собачкой. Эта тема служила поводом порыться в грязном семейном белье этой странной пары, где мужчина, заметьте – гораздо младше жены – готов был не только жить-дружить, а – служить жене во всех смыслах.

Подруга Людмилы Гурченко актриса Инна Выходцева, к примеру, говорила, что Константин ей иногда жаловался: «Инна, я же мужик! А она спит с собакой».

Меж тем именно Инна больше всех иных подруг Людмилы Марковны сочувствовала ее супругу, да и симпатизировала ему явно больше остальных. Она признавалась:

– Из всех Люсиных мужей мне больше всего нравился Костя Купервейс – наверное, единственный, с кем она по-настоящему была счастлива. Видимо, судьба сжалилась над ней за все мытарства. Вот это была любовь! И наконец-то – абсолютно взаимная! Люся мне рассказывала, как они с Костей познакомились. Она приехала на пробы в Белоруссию и в вестибюле столкнулась с компанией музыкантов. С одним из них встретилась глазами и почувствовала, что пропала. Казалось бы, внешне Купервейс не представлял из себя ничего особенного, да и роста он небольшого. Но все это меркло перед его неотразимым обаянием! Я даже на себе иногда чувствовала этот Костин мужской «гипноз». Словом, Люся влюбилась – мгновенно, с первого взгляда.

Когда они познакомились, Константин работал пианистом и аранжировщиком в эстрадном оркестре под управлением Александра Горбатых и был женат. Став спутником Людмилы Гурченко, он сдружился с ее дочерью.

– Дочка Люси оказалась открытой, доброй девочкой, и мы быстро нашли общий язык. Сначала она звала меня «дядей Костей», потом просто по имени, а спустя полгода, когда мы втроем отправились в Ялту, где у Люси было несколько съемочных дней, я услышал: «Костя, а можно я буду называть тебя «папой»?».

Так в жизнь 24-летнего мужчины вошла та, которую он долгие годы звал «дочкой». А ведь тогда Маше было четырнадцать! Исполняя новые обязанности, новоявленный отец ходил на родительские собрания, проверял уроки и подбадривал в трудную минуту.

Много позже Константин признается:

– Уверен, судьба Маши сложилась бы совсем по-иному, если бы мать была к ней чуточку внимательней и снисходительней. Если бы у нее вообще находилось время для дочери. Но Люся считала себя в первую очередь актрисой. И во вторую, и в третью…

Ему удалось подружиться и с тещей, которая открыто сочувствовала молодому зятю, не раз втихаря предлагая ему расстаться с ее знаменитой дочерью в силу эгоистичных устремлений последней.

Да и сама Люся не могла пожаловаться на мужа. Он делал, предугадывая ее желания, то, что не исполняли все ее прежние поклонники и мужья. К примеру, сделал ритуалом завтрак в постель.

– До тебя я только мечтала, чтобы мужчина так ко мне относился. Чтобы так любил. Иногда кажется: Бог, забрав папу, послал мне тебя…

Впервые, еще лежа в постели и получив поднос с завтраком, она поразилась такой заботе и расплакалась. А с годами, как это ни прискорбно, к подобной заботе привыкла, как к данности. И в этом была ее стратегическая женская ошибка. Но иначе она не была бы мадам Гурченко – единственной и неповторимой…

Первые проблемы в этой новой семье возникли из-за Люсиной тяги к вечной молодости. Людмила Марковна не могла смириться с течением лет, с морщинами и сединой… Став рабой косметологов и хирургов, она пережила десятки пластических операций, превращая свое лицо в маску манекена, когда невозможно практически ни улыбаться, ни моргать.

«Аплодисменты дают тебе крылья. Аплодисменты жидкие их убирают. Когда слышишь стук собственных каблуков – провал. Если я стучу и не слышу ничего – это прекрасно». (Людмила Гурченко)