Александр Лукьянов - Был ли Пушкин Дон Жуаном?

«Вы не хотите понять, что я женюсь на Екатерине, – сказал Дантес В. Соллогубу. – Пушкин берет назад свой вызов, но я не хочу, чтобы получилось впечатление, будто я женюсь для избежания дуэли. Притом я не хочу, чтобы во всем этом произносилось имя женщины. Вот уже год, как старик (Геккерн) не хочет позволить мне жениться».

Дантес не был исключительно благородным человеком, но и полностью бесчестным его назвать нельзя. Вляпавшись в историю с Екатериной, он ради своей карьеры и карьеры своего приемного отца решился на брак с не очень любимой девушкой. Однако Пушкин был неуступчив. Создавалось впечатление, что он жаждет этой дуэли. Причем сам Дантес не вызывал у него резкой антипатии. Поэт находился в каком-то трансе, его решительность, свойственная фаллически-нарциссическому характеру, переросла в упрямство, непонятное людям с нормальной психикой.

В этом вызове изначально не было никакой логики. Анонимные письма никогда не были поводом для дуэли. Светские ухаживания Дантеса, даже более настойчивые, чем позволялось в свете, тоже не повод для кровавого поединка. Граф В. Соллогуб, так много хлопотавший в этой дуэльной истории, в одной из записок отметил: «Я говорил, что на Пушкина надо глядеть как на больного, а потому можно несколько мелочей оставить в стороне».

Во время сложных преддуэльных переговоров, вспоминает В. Соллогуб, Пушкин был в ужасном порыве страсти: «“Дантес подлец. Я ему вчера сказал, что плюю на него, – говорил он. – Вот что. Поезжайте к д’Аршиаку (секундант Дантеса. – А. Л .) и устройте с ним материальную сторону дуэли. Как секунданту, должен я вам сказать причину дуэли. В обществе говорят, что Дантес ухаживает за моей женой. Иные говорят, что он ей нравится, другие, что нет. Все равно, я не хочу, чтобы их имена были вместе. Получив письмо анонимное, я его вызвал. Геккерн просил отсрочки на две недели. Срок кончен, д’Аршиак был у меня. Ступайте к нему”. – “Дантес, – сказал я, – не хочет, чтоб имена женщин в этом деле называли”. – “Как! – закричал Пушкин. – А для чего же это все?” – И пошел, и пошел. – “Не хотите быть моим секундантом? Я возьму другого”».

Психоанализ утверждает, что несоответствие характера и внутреннего, истинного «Я» человека, является основой для проявления невротических реакций. «Каждый невроз, – писал Вильгельм Райх, – возникает из-за противоречия между подавленными инстинктивными потребностями, которые включают в себя детские потребности, и подавляющими силами Эго (субъективное Я)».

Человек, отождествляющий себя со своим характером, по мнению А. Лоуэна, не задается никаким вопросом, пока этот характер помогает ему действовать, не создавая излишних проблем в жизни. Если же проблемы возникнут и какая-либо из жизненных функций нарушится, то человек в первую очередь будет считать виновными окружающих его людей.

В этой дуэльной истории мы видим, что невротическое поведение Пушкина было замечено его друзьями. Поэт бросался на всех, обвинял окружающих в непонимании его проблем. Виноваты все: общество – в том, что перестало восхищаться им как поэтом, царь – в том, что волочится за его женой и не отпускает со службы, друзья – в том, что не сочувствуют его гневу, Дантес – в ухаживаниях за Натали, жена – в благосклонном отношении к этим ухаживаниям. Структура характера – это результат компромисса, выражение динамического равновесия противоборствующих сил – инстинктов и субъективного «Я» – и, как таковая, до поры до времени сохраняет относительную стабильность.

Однако в событиях 1836 года, особенно после получения диплома, истерический характер поэта вступил в противоречие с тем, чего хотел добиться Пушкин. Поэт хотел славы, спокойной семейной жизни, благосклонности царя, твердого материального положения, нового порыва творчества. Но получилось все наоборот. Сильный невроз, развивающийся на почве ревности, ущемленной гордости, полного финансового краха, творческой и сексуальной импотенции, направлял поэта к совершению необычных, необъяснимых логикой нормального человека поступков.

Скорее всего, поэт находится в состоянии невроза навязчивых состояний, произошедшим при изменении жизненных обстоятельств. В этом случае структура характера поэта начала не соответствовать задачам, которые поставил перед собой Пушкин. Подавленные инстинктивные силы поэта вырвались наружу в виде безудержного гнева и неоправданных поступков, и это явилось угрозой для спокойного и разумного действия его субъективного «Я».