Илья Вергасов - Крымские тетради

В райотделе НКВД дал показания: он ждал фашистских диверсантов, которые должны были подъехать к Байдарам на грузовой машине в советской милицейской форме.

Неделю и мы поджидали эту машину, но увы... Кто-то, видать, предупредил врага о провале агента-проводника.

Жаркие бои под Одессой. К нам все чаще и чаще стали прибывать пароходы с ранеными и эвакуируемыми.

Ялтинцы, заметив на горизонте дымок, высыпают на набережную. Одни надеются встретить родного человека - может оказаться среди раненых, другие просто хотят помочь тем, кто пролил кровь свою, испытал тяжесть осады. Несут вино, фрукты, домашнюю пищу.

Фашисты начали нападать на суда с красными крестами.

Ночами в морских далях мигали неизвестные огоньки - кто-то кому-то сигналил.

Сторожевые катера гонялись за призраками, а мы, истребители, сбиваясь с ног, прочесывали леса, но...

Над всем уснувшим побережьем струился тугой ветер, стояла тревожная тишина, редко перебиваемая гулом дизеля, идущим из пугающей пучины моря.

Парни в серых халатах, хлопотливые сестры, хмурые санитарки, вечно куда-то спешащие врачи стали хозяевами курорта.

Раненые прибывали и прибывали, все больше госпиталей развертывалось в корпусах здравниц.

Это нас тревожило. Немецкие танки подошли к Перекопу, фактически отрезали полуостров от материка, прямая железнодорожная связь с Москвой оборвалась.

Перекоп...

Радио и газеты сообщают: там ожесточенные бои!

Это на севере полуострова, у его ворот, на солоноватой древней земле.

Была надежда: фашисты не прорвутся!

Да и тишина вокруг стояла недвижная, не верилось, что уже на подступах к Крыму идет война.

Зеркальной гладью застыло октябрьское море. Исполинская спина Медведь-горы рыжела от налета осени, все вокруг готовилось к зимнему покою.

Казалось, не бывать здесь врагу. Не бывать, и баста!

А он таранил крымские ворота: танками, самолетами, пушками, пьяными атаками эсэсовцев...

Много дней и ночей топтались отборные немецкие дивизии у ворот Крыма, а ведь Манштейн еще месяц назад должен был захватить Севастополь, отрапортовать Гитлеру: Крым и военно-морская крепость у ваших ног!

Немцы через перешеек подошли к Ишуньским позициям. Не верилось, но враг уже топтал крымскую землю.

В глубинных городках и поселках объявились коммунисты-добровольцы. Старые и молодые. Они молчаливо выстраивались перед скромными зданиями райкомов и горкомов партии, в которых им вручали партийные билеты, прощались с родными местами, садились на гремящие "ЗИСы" и сразу же бросались в боевое пламя, испепелявшее сотни и сотни жизней.

Ялтинский истребительный батальон занимал гостиницу "Крым". Командовал им Николай Николаевич Тамарлы, местный старожил, специалист по борьбе с береговыми оползнями.

В военной форме, опоясанный ремнями, тучноватый, с черной окладистой бородой, он с рассвета дотемна готовил роты к боевой встрече с врагом. В нем чувствовалась военная жилка.

Еще бы! Штабс-капитан царской армии. Но капитан, который безоговорочно принял революцию, защищал ее на фронтах гражданской войны, стал членом большевистской партии, в свое время возглавлял Ялтинский горсовет.

На площадке выстроились двадцать пять коммунистов-добровольцев.

Тамарлы обходит строй, здоровается с каждым в отдельности - знает всех по мирной жизни. Вот его рука задерживает ладонь пожилого человека с глубокими морщинами на изможденном лице:

- Ты нездоров, Павел Алексеевич?

- Война, Николай Николаевич.

Вскоре в Ялте появилась еще одна группа бойцов, по-особому экипированная: ватные стеганки и брюки, капелюхи, вместо вещевых мешков туристские рюкзаки. Эти бойцы напоминали альпинистов, перед которыми неизведанные, ждущие штурма высоты.

Готовил эту группу мой помощник по разведке Степан Становский.

Свой день он обычно начинал с рапорта:

- Товарищ начштаба, меня вызывают в горком партии для получения особого задания.

- Что ты там делаешь?

- Много будешь знать - скоро состаришься.

Через день Становский вернулся с гор.

- Куда группу увел?

- На кудыкину гору.

Меня срочно вызвали в райком партии, к первому секретарю Мустафе Селимову - молодому, энергичному, немногословному. В мирное время он уважал нас, механизаторов, и крепко нам помогал.

Селимое усаживать не стал.

- Вчера вечером бюро райкома утвердило тебя командиром Алупкинского истребительного батальона.

- Ясно.

- Комиссар батальона - да ты его знаешь, ваш, гурзуфский, Александр Поздняков - срочно комплектует особую группу. По секрету - партизанскую. Через сутки она должна быть здесь, - Селимов отодвинул в сторону занавесочку - открылась карта-километровка. Секретарский палец лег на шоссе, соединявшее Ялту с Бахчисараем. - Запомни, и хорошенько!