Илья Вергасов - Останется с тобою навсегда

Выносили раненых. Я ничего не слышал, но всем своим существом хотел понять, что происходит на переднем крае.

Поступали, как правило, с осколочными ранениями, - значит, фронт не двигался, но жил активно и артиллерийская дуэль не смолкала.

В тишине ушел в небытие декабрь, наступил новый год, сорок пятый. Мы встречали его с елкой в большом парадном зале. Я, со всеми вместе осушив бокал трофейной шипучки, забился в уголок и смотрел, как веселилась молодежь. Сестры-красавицы и выздоравливающие кружились в вальсе под аккордеон.

Незаметно ушел в палату, пробовал читать. Не читалось. Думал о том, где сейчас мои близкие, друзья, боевые товарищи. Вошел капитан, лечащий врач, с двумя полными бокалами. Подал мне записку: "С Новым годом, товарищ полковник. Мой подарок: вы будете слышать! Медленно, но верно слух возвратится к вам - таково заключение фронтового профессора-ларинголога. Поздравляю".

Утром солдат на мотоцикле доставил мне пакет и посылку. Военный совет поздравлял с Новым годом. В посылке - коньяк, папиросы, носовые платки и... шпоры. Улыбнулся - это от генерала Валовнча.

Шел последний день января. Проснулся, как обычно, в семь утра, побрился, умылся. Вышел из палаты и... замер: издалека, очень издалека, будто сквозь ватные тампоны, пробивались удары набата: бом, бом... Сердце запрыгало. Приставил ладони к ушам, стало громче: бом! бом! бом!

- Капитан! Капитан! - Я в три прыжка одолел лестницу, ведущую на второй этаж. - Капитан! Я слышу! Слышу, я слышу... Товарищи, я слышу!..

Раненые, окружив меня, улыбались. Я обнимал всех... Слух исподволь возвращался. Часами из расстроенного фортепиано я выколачивал звуки. От зимнего низкого солнца пылали окна фольварка, мороз накрепко сковал землю, на соснах лихо разгуливали белки. На макушке дерева каркала ворона.

- Громче, проклятая!

Я упивался музыкой человеческого голоса, приставал к раненым, просил, требовал рассказать что-нибудь о себе.

В конце февраля госпиталь начал свертываться. Многих уже эвакуировали в глубокий фронтовой тыл. Я пошел к врачу:

- Когда выпишете, доктор?

- Выдержка, выдержка, Константин Николаевич.

- Вы готовитесь к эвакуации. Куда?

Он махнул рукой на запад.

Эвакуация продолжалась. Утром подошла машина, из нее выпрыгнула женщина... Хочу окликнуть ее, а голоса от волнения нет. Скатываюсь вниз и застываю у парадной двери.

- Галина!

Она бросила узел в машину, обернулась:

- Я!

Незнакомая женщина удивленно смотрела на меня.

- Простите...

Ее глаза блеснули из-под спутанных волос.

- Я же Галина. Вы меня звали?

- Простите, обознался...

Не спеша поднялся на свою верхотуру под башенными часами, сел, закурил... Домик на окраине, за некрашеным забором; комната с печуркой, теплые глаза Галины... И ночь с лунным отблеском ее голубого тела. И стремительно рвущаяся куда-то река, и обваливающиеся берега... Я казню себя, казню за тот час, за то мгновенье, когда повстречал в румынском городке на Дунае бидарку с женщиной в кудряшках...

На другой день в госпиталь приехал генерал Валович.

- Молчите, я вас буду изучать! - сказал излишне громко.

- И вы испытываете мой слух?

- А почему бы нет? Что такой худой? Несолидно!..

- Увезете с собой?

- Не больно хотят врачи из своих рук выпускать...

- Уговорите их, пожалуйста!

41

За нами остались угольные курганы; потекли долины с виноградниками, садами, поближе к дороге развороченными бомбовыми ударами, растоптанными танками.

За городом Капошвар стала остро ощутимой близость фронта. Там шла усиленная артиллерийская дуэль, в небе за слоем туч каруселили самолеты. Чем ближе к переднему краю, тем больше разбитой техники - нашей и немецкой. Впервые увидел с разломанной пушкой - ствол врылся в землю - танк "королевский тигр". Ну и махина!

- Рванули, товарищ генерал!..

- Верно! Но противник сильно огрызался, местами перехватывал инициативу. И все же не тут он прошляпил, а ранее, на высоте двести пятой. Передержал себя, спалил десятки тысяч отборных солдат. И нам, конечно, досталось - немало потеряли...

- Когда высота пала?

- На третьи сутки после Батины. Расплата была у них тяжелая - Гитлеру пришлось двинуть против нас стратегические резервы. Тогда они и сдержали наш натиск на нефтяной район Надьканижа. Сейчас линия фронта нашей армии: озеро Балатон - Марцали - Надьбайом - Барч... Идут активные бои без особого успеха для нас и для противника. Но события назревают...

- А как в районе Будапешта?