Иван Вишняков - На крутых виражах

На своей территории набрал высоту 150 метров и решил осмотреть фюзеляж. В нем зияли две большие пробоины, через которые мог бы пролезть человек. По телу поползли мурашки.

Подойдя к своему аэродрому, поднялся на 500 метров, поставил кран шасси на выпуск. Правая стойка шасси вышла, а левая заела. Никакие усилия не помогли, так как гидравлическая и воздушные системы были перебиты. Делать попытку выпустить вторую стойку за счет инерции - путем выполнения бочки или резкого вывода из пикирования - считал слишком рискованным: сильно поврежденный фюзеляж мог переломиться. Решил сажать самолет на одно колесо, но вдруг увидел красную ракету - сигнал, запрещающий посадку. Оказывается, нога, которая вышла, была повреждена. С земли заметили болтающиеся куски покрышки и камеры. Но я-то не видел этого и пошел на второй заход.

В это время заметил на аэродроме какую-то суету возле По-2. Вскоре самолет взлетел, набрал одинаковую со мной высоту и стал покачивать крыльями. Я подумал, что он зачем-то подзывает меня к себе. Развернулся и пошел на сближение. Обгоняя его, вдруг увидел на фюзеляже написанные мелом слова: "Посадку запрещаю, воспользуйтесь парашютом".

"Вот так ситуация, - подумал я. - А вдруг у меня перебиты ноги? Ведь в сапогах полно крови..." Тут же мелькнула более тревожная мысль: "А что с моими боевыми друзьями? Живы ли? Поскорее бы узнать".

Принимаю твердое решение сажать машину на одну стойку шасси. Опыт в этом у меня уже был: в 1941 году благополучно приземлил самолет И-16, в 1942 году - МиГ-3. Так почему же не посадить Ла-5? Рискованно? Да, риск есть. Ведь надо приземлить машину с большим креном в сторону выпущенной стойки шасси. При этом самолет под действием аэродинамических сил непременно начнет разворачиваться в сторону опускающейся плоскости и на пробеге может разбиться.

Как не допустить катастрофы? Чтобы самолет перед началом приземления не разворачивало, надо парировать этот разворот в сторону опущенной плоскости послать вперед соответствующую педаль. А когда машина коснется одним крылом земли, следует поставить обе педали нейтрально. Самолет сначала быстро покатится по земле, затем скорость погаснет и аэродинамическая сила затухнет; он накренится в сторону убранной стойки шасси, коснется консолью земли и, описав дугу в девяносто - сто восемьдесят градусов, остановится. В общем, если хорошо знаешь теорию посадки самолета на одну ногу, то страшного в этом ничего нет.

Еще раз продумав все до мелочей и потуже затянув ремни, захожу на посадку. Снова вижу разрывы красных ракет, но я больше не обращаю на них внимания. Главное сейчас - точный расчет. Самолет подвел к земле с креном в сторону выпущенной ноги, выключил двигатель, аккумулятор и перекрыл подачу топлива. "Лавочкин" коснулся земли голым барабаном колеса и покатился по зеленому ковру аэродрома.

Все кончилось бы хорошо, если бы не яма, оказавшаяся на пути. Она хотя была и засыпана, но утрамбована плохо и намокла после дождя. Самолет сильно рвануло вправо, и он скапотировал. Я повис на ремнях вниз головой.

"Ничего, - думаю, - мне все-таки повезло. И врага обманул в бою, и сел сравнительно благополучно. Ведь в жизни всякое бывает. Вот и теперь самолет мог вспыхнуть, и я бы испекся, как картошка..."

Слышу приближающийся гул автомашины. Знаю, это подъезжает санитарная.

- Ты жив, Иван? - тревожно спрашивает подполковник Кибаль.

- Жив! - отвечаю. - Ноги маленько поцарапало.

- Ну это ничего! - обрадовался замполит. - К свадьбе заживут... Потерпи немного, вот уже подъезжает народ на автостартере, поднимем самолет и высвободим тебя.

Подъехал автостартер. Техники, механики, мотористы прыгали прямо через борт.

- Вы встаньте слева, а вы справа. - Это инженер полка Кириллов расставлял людей у хвостовой части и по бокам фюзеляжа. - Подготовиться! Внимание! Взяли!

Хвост подняли примерно на метр. Этого было достаточно, чтобы добраться до меня.

- Двум техникам слева и двум справа поддерживать летчика за плечи, чтобы он не ударился головой о землю, - снова послышался властный голос инженера. - А ты, Иван, расстегивай ремни. Спать в постели будешь, подбодрил он меня.

Я расстегнул ремни, и техники осторожно опустили меня на землю. Я выполз из-под фюзеляжа и встал на ноги. Все вокруг обрадованно заулыбались.

- Стоит! Честное пионерское, на обеих ногах стоит! - воскликнул Кибаль и по-отечески расцеловал меня. - Силен богатырь!

Со всех сторон послышались поздравления. Смотрю, бегут мои ведомые Демидов, Ткачев, Чечулин.