Иван Вишняков - На крутых виражах

- "Соколы", курс на Гремячье, - напоминаю ведомым и первым иду вдоль дороги от Ельца к Воронежу. Скорость у наших "мигов" приличная: на высоте 7000 метров она достигает 640 км/час. Но нам незачем так высоко забираться, мы летим значительно ниже и, конечно, с меньшей скоростью. У каждого на борту по одному крупнокалиберному пулемету и по два ШКАСа калибра 7,62 миллиметра, под крыльями по шесть реактивных снарядов. Вместо эрэсов иногда брали по две бомбы-полусотки. Но сегодня мы не собираемся бомбить врага. Реактивные снаряды нам нужнее, ибо немецкие летчики страшно боятся этого оружия.

Звено подошло к Гремячьему и сделало над ним несколько кругов. Самолетов противника не было видно. Не ослабляя наблюдения за воздухом, я изучал наземную обстановку. По дорогам клубилась пыль. С востока к Дону двигались пехота, артиллерия, обозы. Встречались небольшие танковые колонны. Это, видимо, подтягивались к фронту наши резервы. В районе Гремячьего они переправлялись на правый берег Дона, затем следовали на запад и юго-запад.

Появления вражеских бомбардировщиков, вероятнее всего, следовало ожидать со стороны Курска или Орла, поэтому мы особенно внимательно наблюдали за западным и северо-западным секторами неба. Однако в воздухе было пока спокойно. Развернувшись на 180 градусов, наша группа пошла вдоль Дона, то снижаясь, то увеличивая высоту. Александрюк, летевший слева от меня, первым заметил неприятельские самолеты. Они держали курс на Гремячье.

- Вижу две группы "юнкерсов" по восемь самолетов в каждой, - передал он по радио, - и четыре истребителя прикрытия.

Это были Ю-87 и Ме-109. Хорошо, что мы обнаружили их своевременно, когда они только показались на горизонте. Это позволило нам заранее подготовиться к атаке.

- Внимание, "Соколы", - подал я команду летчикам, - разворот на девяносто градусов влево с набором высоты до трех тысяч пятисот метров.

- Вас понял, - поочередно ответил каждый ведомый.

Звено взяло курс навстречу противнику. Вряд ли он видел нас, потому что мы приближались к нему со стороны солнца. Кроме того, фашисты были на тысячу метров ниже. Первая группа бомбардировщиков шла примерно на три километра впереди второй. На таком же расстоянии позади "юнкерсов", но чуть выше их следовали "мессершмитты". Оценив обстановку, я решил, не ввязываясь в бой с истребителями, одновременно атаковать обе восьмерки Ю-87. Мы с Александрюком наносили удар по первой группе бомбовозов, Соболев и Нестеренко - по второй. Пока фашисты разберутся в ситуации, дело будет сделано.

Мы не должны, не имеем права допустить налета вражеской авиации на гремячьевскую переправу через Дои. В противном случае может быть сорвана переброска наших резервов, а войска, направляющиеся на фронт, понесут большие потери.

Тяжелогруженые "юнкерсы" держали крейсерскую скорость - около трехсот километров в час. Внезапно свалившись на них со стороны солнца, мы нажали на гашетки пулеметов. В перекрестье моего прицела - лидер первой группы "юнкерсов". Короткая очередь, еще одна... Бомбовоз, будто перерезанный надвое, рухнул вдалеке от гремячьевской переправы. Мой ведомый Виктор Александрюк поджег замыкающий самолет. Из второй группы горящей головешкой вывалился третий пикировщик. Так вам, пираты! Получайте кресты... осиновые.

Выходя из атаки, я заметил, что строй вражеских бомбардировщиков смешался: один "юнкерс" шарахнулся в сторону, другой рванулся вверх, третий - вниз... Круто развернувшись, мы снова ударили по растерявшемуся противнику. И опять на землю полетели обломки двух "юнкерсов".

- "Соколы", делаем третий заход! - сказал я летчикам.

И они снова развернулись. Но теперь перед нами были "мессершмитты". Четыре против четырех. Видимо, никто из нас не сомневался в победе. Однако нам пришлось разочароваться: вражеские истребители, не приняв боя, трусливо повернули на запад. Это была смешная картина: освободившись от бомб, налегке улепетывали восвояси "юнкерсы", а за ними, создавая видимость охраны, шпарили "мессеры". Включив радио на передачу, Костя Соболев хохотал. Потом засмеялся Витька и последним - неулыба Нестеренко. Я тоже смеялся, наблюдая соседство трагического и комического, но ребятам, однако, сказал, чтобы они не нарушали радиодисциплину...

В баках наших машин горючего оставалось только на обратный путь, и мы, сделав круг над войсками, переправляющимися на правобережье Дона, пошли домой. Красноармейцы и командиры приветственно помахали нам пилотками и фуражками. На душе было спокойно: мы выполнили поставленную задачу, не допустили налета вражеских бомбардировщиков на донскую переправу.