Леонид Рязанов - Командир гвардейского корпуса «илов»

...Василий Георгиевич глянул вниз, где проплывали знакомые ориентиры. Самолет совершил посадку недалеко от штаба корпуса. Не раздеваясь, генерал прошел в кабинет, где стоял телефонный аппарат.

— Товарищ маршал! Я еще раз все обдумал по дороге, — сказал Рязанов. — Хочу пройти с корпусом весь путь до конца. Иначе поступить не могу!

— Ну и прекрасно! — в трубке послышался довольный голос Конева. — Твое решение, Василий Георгиевич, одобряю. Сейчас же об этом сообщу Новикову.

Войска 1-го Украинского фронта вели бои на территории Германии. Как-то Рязанов пригласил к себе начальника оперативно-разведывательного отдела полковника Иоффе.

— Весенняя распутица, — сказал он, — здорово мешает нам взаимодействовать с танковыми армиями Рыбалко и Лелюшенко. Необходимы каждодневные разведывательные полеты для точного определения дислокации противника, быстрого поиска исправных аэродромов. Покажите-ка мне донесения лучших разведчиков.

Замелькали знакомые фамилии: Бегельдинов, Мельников, Драченко, Яковлев, Степанов, Филатов, Балабин, Шутт...

Еще в районе Корсунь-Шевченковского гитлеровцы пустили путеразрушитель, который с помощью хитроумного приспособления, напоминающего плуг, ломал шпалы пополам, а рельсы выгибал дугой, обламывая их на концах. За час он уничтожил 12 километров железнодорожного полотна.

Найти и разбомбить его было поручено Талгату Бегельдинову. Каждый день поднимался он в воздух с одним желанием — обнаружить путеразрушитель. Но приходилось видеть лишь следы его работы. Кажется, вчера пролетал над знакомой железнодорожной веткой, а сегодня она уже изуродована. Поискал противника — нигде не видно. И так повторялось не один раз.

Наши войска интенсивно вели подготовку к уничтожению окруженной вражеской группировки. Склады боеприпасов расположены далековато, а на подходе к Корсунь-Шевченковскому — километры изломанного пути. И Рязанов настойчиво повторял свой приказ о необходимости найти и уничтожить путеразрушитель.

В который раз Бегельдинов поднялся в воздух. Собрал разведданные о позициях немцев, сфотографировал расположение артиллерийских батарей... И вдруг заметил на снежном покрове тень паровоза.

— Ах ты, шайтан! — выругался Талгат.

Снова взглянул: в лучах заходящего солнца двигалась уродливая тень паровоза. Резко снизился, выровнял «ил» над землей и сразу понял, почему его поиски до сих пор были безрезультатны. Сверху на путеразрушителе немцы смонтировали площадку, на которую уложили снег, комья земли, кусты. Пилот даже вскрикнул от радости, поняв, в чем дело. Развернул «ил» и спикировал, но паровоз, управляемый опытным машинистом, вдруг дал задний ход. Снаряды прошли мимо. Талгата это не на шутку разозлило. Со второго захода он угодил «эрэсом» прямо в котел. Паровоз окутался облаком пара и остановился. Потом штурмовик спикировал еще раз, и остальные «эрэсы» довершили дело: на рельcах осталась бесформенная груда металла.

Припомнился Рязанову и другой случай, когда на разведку летали парой Юрий Балабин и его ведомый. Им было приказано отыскать в селе штаб немцев. Прошли над домами на бреющем. Вдруг ведомый взволнованно сообщил Балабину:

— Смотри-ка, Андреевка — мое родное село.

Штаб гитлеровцев обнаружили по скоплению легковых автомашин.

— Так это ж моя хата! — воскликнул ведомый. Передали координаты Рязанову. Последовал приказ:

— Уничтожить!

Развернулись, сделали «горку» и устремились вниз.

— Юра! — крикнул ведомый. — Может, один ударишь, а? Рука у меня не поднимается.

— Ладно, Алеша, попробую...

Этот радиоразговор Василий Георгиевич слышал от слова до слова, но вмешиваться не стал.

Балабин сбросил бомбы на цель и тотчас услышал возмущенный голос товарища:

— Что ты наделал? Промазал ведь, Юра! Атакую сам...

И дом был накрыт точным бомбовым ударом. После возвращения на свой аэродром Алексей стал каким-то рассеянным.

— Пока не освободим село, в полеты его не посылать, — приказал Рязанов.

А когда Андреевку заняли наши войска, Балабин усадил упирающегося друга в трофейный «оппель». Подъехали к пепелищу. Алексей что-то хотел сказать Балабину, но язык у него не ворочался... Он увидел, как в обгоревших обломках дома копается мать. Плача, она прижалась к груди сына, стала рассказывать:

— Фашисты выгнали нас из избы: важная птица из Германии приехала. А тут и налетели наши, стали бомбы кидать. Страсть, что творилось! Потом я выглянула из соседней хаты: вместо нашего дома одни ямы да дымок в них курится...