Алексей Карпов - Андрей Боголюбский

Сохранилась жалованная грамота Ивана Грозного владимирскому Успенскому собору 1550 г. с позднейшей припиской, «из которой следует, что Боголюбовский монастырь должен платить Успенскому собору за панихиды над гробом Андрея Боголюбского»: «…по два рубли денег, хлеба ржи и овса по двенацети четь» (Сиренов А.В. Житие Андрея Боголюбского. С. 208; о грамоте: он же. О грамоте Ивана Грозного Успенскому собору г. Владимира // Историография и источниковедение отечественной истории. Вып. 2. СПб., 2002. С. 27–34).

Впоследствии во Владимире и Боголюбове полагали, что этот «лист» был положен над гробом князя «для незабвеннаго ведения пред будущим родом» ещё Симоном, первым епископом Владимирским, жившим в начале XIII в.; ср. выписку из Жития Андрея Боголюбского XVIII в. с включением текста «надгробного листа»: Доброхотов В.И. Древний Боголюбов город… С. 88–89.

Традиционно датой канонизации князя Андрея Боголюбского называют 1702 г. (Доброхотов В.И. Памятники древности во Владимире Кляземском. С. 31 (надпись на гробнице князя); Голубинский Е.Е. История канонизации святых в Русской церкви. С. 134; и др.). А.В. Сиренов, однако, обратил внимание на то, что в источнике перенесение мощей князя датировано октябрём 7210 г. Если здесь использован обычный сентябрьский стиль (что кажется наиболее вероятным), то эта дата должна быть переведена на наш стиль как октябрь 1701-го (Сиренов А.В. Житие Андрея Боголюбского. С. 208, 236–237, прим. 5; странно, правда, что в цитате речь идёт не о 15-м, а о 5 октября).

ГИМ. Увар. № 2081. Л. 16–31 об. (сведения о рукописи и сам текст см. в Приложении 3). В данной редакции Жития текст сокращён более чем вдвое по сравнению с опубликованным А.В. Сиреновым. Так, сокращены вся начальная часть Жития с описанием добродетелей и внешнего облика Андрея; описание иконы Владимирской Божией Матери; молитва Андрея к иконе в рассказе о чудесной остановке коней на месте будущего Боголюбова монастыря; вся средняя часть Жития — после рассказа об основании монастыря до смерти младшего сына Глеба; предсмертная молитва Андрея (что особенно странно); заключительная похвала князю. В некоторых случаях при сокращении текста возникли явные неувязки. Например, сообщается, что вышгородские клирики, «входяще в церковь, видеша той Богородичный чудотворный образ стоящ о себе кроме святыя трапезы, и начата оттоле бывати различная чудеса» (Л. 17 об.). Но чтобы увидеть икону, стоящую «кроме (вне. — А. К.) трапезы», нужно было войти в алтарь: это было уже последнее, а не первое перемещение иконы в Вышгородском храме, о чём и рассказывается в источнике этой части Жития — Сказании о Владимирской иконе в редакции Степенной книги, да и в самом Житии в редакции иеромонаха Иоасафа. Или сообщается о том, что Андрей пребывал «в великокняжеском своем доме, яже приделан бысть к церкви… идеже и ныне… видими суть» (Л. 27 об.). Глагол стоит во множественном числе, что не согласуется с существительным «дом». Этой ошибки нет в полной редакции Жития, где речь идёт о пребывании Андрея «в полатых своих» — «яже приделаны… и ныне видими» (Сиренов А.В. Житие Андрея Боголюбского. С. 233). В то же время очевидно, что сокращённая редакция Жития восходит к тексту, отличному от изданного А.В. Сиреневым. Из сравнения единственного совпадающего с ней фрагмента, процитированного в книге о Боголюбовом монастыре В.И. Доброхотовым, — об основании монастыря (Древний Боголюбов город и монастырь… С. 6–7), можно сделать вывод, что данная редакция восходит к той, к которой восходила и бывшая в распоряжении Доброхотова и хранившаяся в его время в Боголюбове монастыре. Так, в обеих редакциях говорится о том, что Андрей двигался по Клязьме «от Владимира яко седмь поприщь» (Л. 21; в редакции Иоасафа этого нет); о том, что Богородица велела князю: «…Церковь каменную воздвигни и обиталище иноком состави» (Л. 23; у Иоасафа: «..Храм созижди и обиталище иноком сотвори»); в обеих нет имени иерея Николая, которому князь велел совершать молебное пение на месте остановки коней. Ещё одно, более существенное разночтение, объединяющее сокращённую редакцию с редакцией Доброхотова, свидетельствует о том, что обе они восходят к более исправному, более близкому к первоначальному варианту Жития, нежели тот, который копировал Иоасаф. (К такому же выводу пришёл и А.В. Сиренов, сравнивая две известные ему версии Жития: Житие Андрея Боголюбского. С. 215.) В редакции Иоасафа отсутствует указание на то, что князь поставил в новопостроенной церкви Рождества Богородицы Боголюбова монастыря не только Боголюбовскую, но и в первую очередь Владимирскую икону, «иже из Вышеграда принесе с собою» (Л. 24), — а это указание, скорее всего, имелось в оригинале — первоначальной версии Жития. О том же свидетельствует и сравнение сокращённой редакции с одним из источников Жития — Сказанием об иконе Владимирской Божией Матери в редакции Степенной книги (см.: ПСРЛ. Т. 21. Ч. 2. С. 426–428). Более исправные, т. е. совпадающие со Степенной книгой, чтения сокращённой редакции по сравнению с редакцией Иоасафа: «…и нача по святым иконам с сердечною любовию и страхом взирати» (Л. 18–18 об.; ср. у Иоасафа: «…и нача по святым иконам взирати с благоговением»); «Не возвести же сего благочестивому отцу своему… яко той образ хотяше взяти с собою, послушав злолукаваго совета ближних своих боляр окаянных Кучковичев» (Л. 19; в редакции Иоасафа выделенных курсивом слов нет); река, через которую переправляются люди Андрея, называется Вуза (у Иоасафа — Яуза), а человек на коне послан «испытати броду» (Л. 19 об.; у Иоасафа: «воду»); на Рогожских полях конь «диаволим действом… разсвирепевся» (Л. 20; в редакции Иоасафа выделенных курсивом слов нет).