Алексей Карпов - Андрей Боголюбский

Соблазнительно было бы принять предположение историков о том, что Анбал попал во Владимир вместе со второй женой князя Андрея — подобно тому как братья Кучковичи оказались при дворе Андрея вместе с его первой женой, своей сестрой [См.: Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь. С. 95]. Однако о том, что вторая жена Андрея Боголюбского была «ясыней», сообщает лишь В.Н. Татищев, к сведениям которого следует относиться с большой осторожностью (см. выше). Возможно, на «ясыне» был женат младший брат Андрея Всеволод, но был ли заключён этот брак уже в то время, и если да, то могло ли это иметь какое-нибудь отношение к происхождению Андреева ключника, совершенно непонятно. Осетинское имя Анбала может свидетельствовать о том, что прежде он был воином. Впрочем, в те времена воинами были почти все люди (за исключением священнослужителей), входившие в окружение любого князя.

Первым такое предположение, кажется, высказал ещё в первой половине XIX в. Н.С. Арцыбашев (Повествование о России. Т. 1. Кн. 2. М., 1838. С. 204); см. также: Соловьев С.М. Сочинения. Кн. 1. С. 528; и мн. др. В более поздних летописях — Московском своде конца XV в., Воскресенской и т. д. — имя этого человека передано как Офрем Моизович (ПСРЛ. Т. 25. С. 83; ПСРЛ. Т. 7. С. 89; и др.); в позднейшем Житии Андрея XVIII в. — Ефрем Моузовитин (см. Приложение 3).

О времени жизни преп. Никиты можно судить, исходя из имеющейся в тексте Жития даты исцеления им князя Михаила Всеволодовича Черниговского — 6694 (1186) г., но дата эта имеется не во всех редакциях Жития. В некоторых поздних списках названа и дата кончины святого, но по-разному: тот же 1186 или 6701 (1193) г. (Там же. С. 316; Ключевский В.О. Древнерусские жития святых… С. 47, прим. 1; достоверность обеих дат вызывает сомнения). По археологическим данным, захоронение преподобного относится ко второй половине XII — первой половине XIII в.; см.: Станюкович А.К. Гробница преп. Никиты Столпника, Переславского чудотворца. Церковно-археологический очерк. Звенигород, 2001. С. 21.

Напомню, что в «Повести о начале Москвы» убийство князя Андрея Юрьевича объясняется происками его княгини, ищущей «пригорновения и плотскаго смешения»: именно она приводит своих братьев Кучковичей к ложу «супружника своего» и «предает того в руце врагом… яко Сампсона Далида и яко убийственная Тиндарида сожителя своего, храбраго ироя». В другом варианте повествования — «Сказании об убиении Даниила Суздальского и о начале Москвы» — главным героем оказывается некий князь Даниил, персонаж, несомненно, вымышленный, чисто фольклорный, в котором, однако, угадываются черты как Андрея Боголюбского, так и жившего гораздо позже московского князя Даниила Александровича (t 1303): этот мифический Даниил тоже был убит по проискам жены, некой княгини Улиты Юрьевны, разгоревшейся блудной похотью к братьям Кучковичам, один из которых был стольником, а другой — чашником князя. Наконец, жену Андрея прямо обвиняет в соучастии в убийстве В.Н. Татищев. По его сведениям, она знала о заговоре и была «в Боголюбове с князем», но «того вечера уехала во Владимер, дабы ей то злодеяние от людей утаить». На другой день после убийства княгиня, «забрав всё имение, уехала в Москву со убийцы, показуя причину, якобы боялась во Владимире смятения народнаго» [Повести о начале Москвы. С. 178–179, 190; 200–201 и др.; Татищев. Т. 3. С. 105, 106; Т. 4. С. 285, 286].

Татищев. Т. 3. С. 108 (слова, обращенные племянником Андрея Мстиславом своему дяде Михаилу Юрьевичу). В первой редакции «Истории…»: «Убиша его за неправду, иж[е] неповинне люд губи добрый и во братии многу смуту положи» (Т. 4. С. 287). В других местах своей «Истории…» Татищев утверждал, будто Андрей был убит «по научению Глебову», имея в виду рязанского князя (Т. 3. С. 118), а также будто даже спустя год после убийства многие во Владимире полагали, что Андрей был убит «правильно» (Там же. С. 113).

В Москве даже в XIV в. полагали, что князь Андрей Юрьевич был убит «общею думою» едва ли не большинства своих подданных. Когда 3 февраля 1357 г. при загадочных обстоятельствах погиб московский тысяцкий Алексей Петрович Хвост, чей труп был найден утром на площади, по Москве пошли разговоры о том, что «втаю (втайне. — А. К.) свет сотвориша и ков коваша на нь, и тако всех общею думою, да яко же Андрей Боголюбый от Кучковичь, тако и сий от своеа дружины пострада»: ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 65 (свидетельство Рогожского летописца).