Иван Осадчий - Мы родом из СССР. Книга 1. Время нашей молодости

Каков был итог всей этой «кампании» в целом по Литве, – я не знаю. Но «Письмо товарищу Сталину от литовского народа» было опубликовано в печати. Это только один факт о настроении литовцев в 1945 году. Он говорит о многом.

Ох, уж эта головотяпская идея стопроцентного охвата населения. Она присутствовала почти постоянно в советское время – и в сталинское, и в послесталинское. Стопроцентное участие в выборах представительных и законодательных органов власти сверху донизу. Стопроцентное участие в подписках на государственные займы. Стопроцентное подписание писем в адрес высшего партийного и государственного руководства.

Эти кампании «поголовного охвата» весьма и весьма усложняли жизнь, вызывали глухое роптание и недовольство людей. Но главное – этим «стопроцентным охватом» создавался миф о морально-политическом единстве всех советских людей, партии и народа, не позволявший знать правду о реальном настроении людей; таил в себе серьёзную потенциальную угрозу и для КПСС, и для Советской власти.

В полную силу это обнаружилось в трагические августовские дни 1991 года, когда нависла опасность крушения КПСС и разрушения советского строя. Вот здесь, лучше лакмусовой бумаги, проявилась реальная картина и подлинная фальшь стопроцентного единодушия советских людей. Горько и прискорбно писать об этом, но «из песни слова не выкинешь».

…Не успев рассказать о том, как складывалась моя жизнь в Кедайняе, я увлекся воспоминаниями об общей атмосфере и обстановке в тогдашней Литве.

Сразу после возвращения из Москвы, после Парада Победы, я был направлен в распоряжение руководства 5-й дистанции пути и строительства Литовской железной дороги. Меня определили на должность инспектора по кадрам, но вскоре назначили начальником паспортного стола этой дистанции.

В период восстановления Советской власти и перехода к мирной жизни это был важный и беспокойный участок работы. Кедайнская дистанция пути (ПЧ-5 – так она именовалась в служебных документах) – это многие десятки километров Литовской железной дороги. Здесь трудились сотни рабочих и служащих. Надо было ускоренными темпами преодолеть последствия войны, обеспечить безаварийное и бесперебойное движение поездов. На запад теперь большей частью шли грузовые поезда. С запада на восток – воинские эшелоны.

Состав путейцев был неоднородным: здесь были и кадровые рабочие, и мобилизованные. Последние, главным образом, и были предметом постоянного беспокойства руководства дистанции. Замечу ещё, что высшее и среднее звенья руководителей дистанции были сформированы из специалистов, прикомандированных из других железных дорог СССР.

Было и среди литовцев немало честных, добросовестных тружеников. Но безошибочно найти их было совсем непросто. Верно гласит народная мудрость: «Чужая душа – потёмки». В этом нередко приходилось убеждаться во всей жизни. А в Литве и того чаще. Особенно тяжело приходилось переживать, когда обнаруживалось, что «примерный работник», награждённый за хороший труд, уличён в поддержке «лесных братьев», даже причастен к их кровавым действиям. А такое случалось не единожды. Так что было о чем думать и как обезопасить и себя, и других.

Крепкими братскими узами я был связан с прикомандированными советскими специалистами. И с теми русскими, которые были здешними старожилами, как говорится, с незапамятных времен. Они хорошо знали литовский язык, традиции, нравы, настроения литовцев и помогали мне скорее понять и усвоить всё это.

Ещё раз повторю, что и среди литовцев, сотрудников дистанции и жителей Кедайняя, были хорошие, добродушные люди. И сейчас с благодарностью вспоминаю доктора Сергиюса, телефонистку Стефанию (я даже не знаю – литовка она или полька), многих других. Они располагали к себе, были отзывчивыми.

Но общая обстановка в Литве в то время была сложная, тревожная и опасная. Она диктовала необходимость быстрого овладения литовским языком. Очень скоро я научился понимать литовскую речь, знать, о чём говорят рядом сидящие или едущие в поезде. Это было очень важно. В короткое время, за три-четыре месяца, уже мог объясняться по-литовски. Далось мне это без труда, как-то даже само собой. И сам удивился: сколько лет я изучал немецкий язык, но по-настоящему так и не научился разговаривать. Пытался как-то овладеть армянским или грузинским языком. Но из этого тоже ничего не получилось…

Наверное, главное здесь постоянная, повседневная практика. И когда я лишился её после отъезда из Литвы, очень скоро стал забывать и литовский язык. Хотя определенные «ходовые» слова и даже целые фразы помню и сейчас…